Вкус вишнёвой лжи. Книга 2 (СИ)

В любом случае сейчас суетиться бесполезно, так что я собираюсь провести выходной дома и отдохнуть: отключаю сотовый, заказываю на дом еду и отправляюсь на свидание с телевизором. Вырубает меня практически сразу, и просыпаюсь я только под вечер от настойчивого звонка в

Мне требуется время, чтобы окончательно сбросить пелену сна, — пока голова разрывается от звонкой трели, я замечаю на журнальном столике папку и записку. Прежде чем открыть гостю, хватаю бумажку и бегло просматриваю её.

«Не хотел тебя будить, оставил документы на столе. Олег».

Оперативно. И как он в квартиру попал? Охрана что ли впустила?

Трель резко прекращается, и я слышу скрежет ключа в замочной скважине. Не понял…

Смяв записку, бросаю её на столешницу и направляюсь в коридор, в это же время входная дверь открывается и в квартиру заходит Ольханская.

Девушка недовольно осматривает меня с ног до головы, и я невольно смотрю на своё отражение в зеркало. Помятая футболка, взъерошенные волосы, вот-вот норовящие слипнуться глаза. Выгляжу я не очень, да и чувствую себя после дневного сна тоже.

Ира же наоборот бодрячком: конский хвост, простенькая серая футболка с бордовой кофточкой, джинсы. Я скрещиваю на груди руки, наблюдая за тем, как Ольханская разувается.

— Набегалась? — наконец-то спрашиваю я. — Ты хоть понимаешь, как я волновался?

— Ага, — бурчит себе под нос. — Я была у отца, и он тебе об этом говорил.

Она не в духе, но я не понимаю, в чем причина. В любом случае злиться сейчас должен именно я, но почему-то у меня такое чувство, что я где-то провинился.

Ира небрежно толкает кроссовки в угол и решительно проходит на кухню, не удостоив меня даже взглядом.

— Серьёзно? — иду следом. — А сказать об этом? Не? Нахрена надо было меняться с кем-то одеждой и сбегать от охраны? Ты же прекрасно понимаешь, что с тобой может случиться всё что угодно! Как будто не знаешь, на что способны мои конкуренты!

Ира достаёт из шкафа кружку, дверцу захлопывает куда сильнее, чем положено.

— Как будто ты бы меня отпустил! — вскидывает руками, смотря прямо мне в глаза. — Мне осточертела эта опека и твоя сраная охрана. Дима за мной чуть ли не в туалет ходит! Мне нужно личное пространство.

— Ты потеряла своё личное пространство, когда согласилась официально объявить о наших отношениях, — раздражённо огрызаюсь, не успевая прикусить язык.

Знаю ведь, что лишь сильнее нарываюсь. Агрессия в ответ на агрессию к спокойствию никогда не приводит. Ольханская бросает в меня яростный взгляд, и кружка в её руке начинает опасливо подрагивать.

Я уже готовлюсь уклоняться от летящей в меня посуды, но вместо этого Ира вдруг спрашивает:

— Почему ты не рассказал мне про бабушку?

— О чём ты? — непонимающе качаю головой, и мурашки вдруг скользят по спине от холодного непроницаемого взгляда моей невесты.

Мне кажется, я ни разу не видел её в таком состоянии.

— Я знаю, — спокойно говорит Ольханская, — что за пару месяцев до её смерти, мне звонили из больницы. Предупреждали о её ухудшающемся состоянии, сказали, что ей осталось совсем недолго, — пауза. — Трубку взял ты.

Ира прожигает меня ядовитым взглядом, ожидая моего ответа, но проблема в том, что он её не устроит. А врать я не намерен, потому что в моей голове и без того куча дерьма, и вытащить из него правдоподобную ложь всего за пару секунд я сейчас точно не смогу.

— Потому что я решил, что тебе не обязательно об знать, — спокойно отвечаю.

Да, я ответил на звонок из больницы, и в тот момент я прекрасно понимал, что для Иры это важно. Вот только я уже проходил через что-то подобное: мой отец до сих пор в коме, и понимание того, что в какой-то момент он умрёт, — это червяк в сочном яблоке. Со временем он уничтожит тебя изнутри. Ожидание чьей-то смерти куда ужаснее, чем её внезапное наступление.

Я смирился с этим, поэтому разорвал все чувства и ложные надежды по отношении к отцу. То же самое должна была сделать и Ира.

— Что? — она, видимо, ожидала другого ответа.

Может быть, хотела, чтобы я отнекивался, мол, ничего про это не знаю, что ни из какой больницы никто не звонил. А, может, ждала извинений.

— Прости, — без сожаления. — Но я не хотел, чтобы ты мучилась, зная, что твоя бабушка скоро умрет. Это как пластырь, нужно сразу отрывать.

— Что ты… Какого… — девушка кривится и с такой силой ставит кружку на стол, что я думаю, она вот-вот разобьётся вдребезги. — Ты вообще нормальный человек?! — злится пуще прежнего. — Я как будто не знала, что он в любом случае умер! А вместо того, чтобы провести с ней больше времени, ты возил меня в сраные рестораны, курорты и заставлял веселиться! Ты хоть понимаешь, что я после всего этого чувствую?!

— Я хотел, как лучше, — пытаюсь успокоить.

Делаю шаг навстречу к Ольханской, но замираю под её предупреждающим взглядом.

— Ты соврал мне! — продолжает парировать. — Ты знал, что для меня это важно и всё равно соврал! О чём ещё ты умалчиваешь?!