Вкус вишнёвой лжи. Книга 2 (СИ)

Я прикусываю губу, вспоминая подслушанный разговор Скворецкого и Рыкова про незаконные казино и какие-то странные дела, но судя по их беседе, Стас был против. Его вынудили согласиться. Вдруг, Марк просто манипулирует им, чтобы проворачивать что-то? Может быть, всё куда глубже, чем вещи, в которых его обвиняет мой отец?

Я ни в коем случае не должна сдавать Стаса, пока во всём не разберусь, потому что, если расскажу сейчас обо всём, что знаю, у них будет повод взяться за дело серьёзнее.

— То есть, это всё только догадки? — вскидываю голову, пронзая взглядом папу. — У вас есть лишь слова каких-то непонятных типов и больше ничего?

Он пожимает плечом.

— И поэтому ты сговорился с Назаровым против моего жениха? Может, просто дело в том, что ты не хочешь, чтобы я выходила за него? Стас тебе никогда не нравился, дело тут вовсе не в его бизнесе. Ты не можешь вести это дело из-за личной заинтересованности! — пытаюсь надавить и увести тему в другое русло, чтобы взять инициативу в свои руки. — Почему вообще ты его притащил, — киваю в сторону Кости.

Папа и бровью не ведёт — я понимаю, что выбить его из колеи у меня не получается.

Неожиданно становится холодно, то ли от кондиционера, то ли от нагнетающей атмосферы, и я ёжусь. Крупные капли дождя начинают барабанить по стеклу, я вдруг думаю о забытом зонтике и о желании заскочить в кафе за кофе.

— Я позвал Константина, потому что он хорошо знает Стаса и может помочь в этом деле, — спокойно говорит папа. — На данный момент идёт расследование, у нас есть приказ от вышестоящего лица, поэтому от меня здесь ничего не зависит. Твой жених подозревается в причастности к обороту наркотиков, ведению незаконного бизнеса с участием казино и к двум убийствам. Так что на твоём месте я бы хорошенько подумал и сказал прямо здесь и сейчас всё, о чём ты знаешь. Это не будет внесено в протокол и приобщено к материалам дела, но очень поможет нам в расследовании.

Что за чертовщину он сейчас мне наговорил? Какие наркотики? Какие убийства? Стас бы никогда не стал ввязываться в подобное дерьмо, рискуя не только своим бизнесом, но и дорогими людьми. Это какой-то бред, его явно кто-то оклеветал. Я просто не верю в это, не хочу верить.

— Нет, — холодно говорю я. — Я ничего не знаю. В его бизнес предпочитаю не лезть. И я сомневаюсь, что Стас ко всему этому причастен.

— Хорошо, — смягчается отец. — Это всё, что я могу тебе сказать… Кстати, в пятницу Карина будет делать твою любимую индейку, так что приходи на ужин.

— Обязательно, — натянуто улыбаюсь, понимая, что разговор окончен. — Мне пора, не буду тебя отвлекать.

Мы прощаемся — я целую его в щёку и иду к выходу, вдруг понимая, что ничего важного так и не смогла разузнать. То, что Стаса в чём-то обвиняют, я и без этого знала. И если отец не соврал, этим делом заинтересован кто-то стоящий выше…

Мне нужно больше информации, чтобы делать какие-то выводы…

В коридоре меня догоняет Костя.

— Ты что-то знаешь, — уверенно говорит. — Не верю, что ты настолько дурочка, чтобы вообще ничего не заподозрить.

Я резко останавливаюсь, поворачиваясь лицом к Косте и встречаясь с его недовольным взглядом.

— В чём твои проблемы? — не понимаю. — Стас твой друг, постоянно вытаскивал тебя из дерьма, а теперь ты пытаешься его за решётку отправить? Так ты ему благодарен?

— Я ему благодарен, — почти шипит. Кажется, словно он хочет схватить меня за плечо и встряхнуть, чтобы привести в чувство, но парень этого не делает. — Я ему по жизни обязан. Но люди меняются. И Стас не такой пай-мальчик, каким ты его считаешь. Если он виновен, то получит по заслугам.

— В том и проблема. «Если», — тычу пальцем в его грудь. — Ты бы лучше встал на его сторону и помог.

Костя делает шаг вперёд, заставляя меня отступить, и нагибается так низко, что я чувствую его дыхание.

Я смотрю то в его глаза, то на маленькую родинку на скуле, и никак не могу избавиться от воспоминаний о наших поцелуях. Наш секс, его злость и ненависть перед моим уходом, прикосновения, в которых я тогда жутко нуждалась. Я думаю об этом и никак не могу понять, что же чувствую: страх, злость, тревогу или желание.

— Ты же спросила у него про телефонный звонок? — напирает парень. — По глазам вижу, спросила. И как? Что он сказал? Дай, угадаю. Что ненужные привязанности стоит уничтожать? Что её смерть была неизбежна? Зачем беспокоиться о том, кто всё равно сдохнет. Верно? — я открываю рот, чтобы возразить, но понимаю, что смысл в словах Стаса был примерно таким же. — Я его прекрасно знаю, Ир. Наверное, лучше, чем ты. Я видел его тёмную сторону, понимаю, на что он способен. Я пытался отгородить его от семьи и их денег, они тянули его на дно. Но я сам вляпался в то ещё дерьмо, поэтому мне пришлось уехать. И я Стаса не вытащил. Вот в чём проблема, — он делает ещё один шаг, и я врезаюсь в стену, отступать больше некуда.

— Так почему же ты уехал? — на выдохе спрашиваю я.

Он отводит взгляд в сторону, медлит.

— Были причины, — прячет руки в карманах. — Я уехал, чтобы защитить тех, кто мне дорог. И всё это время меня спасали лишь мысли о тебе.