Вкус запретного плода

Аня, заразившись Марининым настроением, тоже погрустнела. Ей, видно, вспомнилось что-то свое. Они молча пили чай, иногда грустно переглядываясь.

Только перед самым сном Марина вспомнила о записке от Бруно.

Марина осторожно развернула бумажку, за день успевшую скататься в кармане в маленький шарик. Там было всего несколько фраз:

«Смуглой соотечественнице большой горячий привет! Обращаю Ваше благосклонное внимание на то немаловажное обстоятельство, что с нашим молодым другом все кончилось хорошо. Надеюсь, что теперь Вы вполне убедились в том, что карты мои никогда не врут? Хочется ли Вам знать, что предсказывают они теперь? Они предвещают вам большую любовь». Ниже следовала витиеватая роспись латинскими буквами.

Марина быстро пробежала записку глазами и впервые за последние пару часов улыбнулась. На душе у нее полегчало.

Сквозь сон она слышала, как опять звонил из Америки Патрик. На этот раз Аня сама успела подойти и разговаривала совсем не грубо, а, наоборот, ласково. Пару раз в ее голосе промелькнули виноватые нотки. И когда Марина, на секунду проснувшись, поймала обрывок их разговора, ей показалось, что никакой между ними не океан, а расстояние вытянутой руки.

17

Встреча с Сергеем была назначена на четыре — у него был экзамен.

Они условились встретиться в переходе метро с «Тургеневской» на «Чистые Пруды». Но вышло так, раньше: уроков было мало, пятым и шестым часом была сдвоенная физкультура, от которой Марину надежно ограждала выписанная Денисом справка.

Марина бесцельно слонялась по переходу, скользя глазами по прилавкам с мылом, зубной пастой, телевизионными антеннами и женскими лифчиками. Нагнувшись, Марина рассеянно погладила маленького серого котенка, испуганно свернувшегося на дне глубокой корзинки, не спеша выпрямилась и вдруг услышала музыку.

Это была флейта, певшая тоненьким голоском ужасно знакомый мотив. Марина пошла на звук и в углу у стены увидела Вику. Марина сразу заметила, что с момента их последней встречи Вика очень похудела, вокруг глаз у нее темнели круги, но зато глаза сверкали ярко, как звезды, лучась неземным светом. На Вике были дырявые истертые джинсы и коричневый бесформенный свитер. Рукава свитера были чуть закатаны, и из-под них выглядывали худенькие запястья, сплошь увитые причудливыми бисерными феньками. Вика бросила прямо на мраморный пол сиреневую, не по сезону легкую куртку.

У Викиных ног стоял опрокинутый высокий цилиндр, из тех, какие носят фокусники. Марина не удержалась и заглянула в него, поймав себя на том, что ничуть не удивится, если увидит на дне цилиндра букет цветов или, на худой конец, живого кролика.

Но вместо кролика в цилиндре сидела Ольгина крыса и умывалась передними лапками, щурясь на яркий свет кроткими глазками-бусинками.

«А она-то что здесь делает? — ахнула про себя Марина. — Ольга тоже в Москве?»

Но она тут же забыла обо всем на свете, так хорошо пела флейта.

Вика не замечала Марины, хотя та встала напротив нее. Похоже, Вика сейчас вообще никого и ничего не замечала, глядя прямо перед собой широко раскрытыми, невидящими глазами. Тревожная мелодия флейты привлекала к себе все больше народу. Люди останавливались, поворачивали на звук головы, застывали, завороженные, точно кобра перед факиром.

Марина почувствовала, что и ее тоже увлекает куда-то за собой мотив, поначалу показавшийся простеньким. Он таил в себе силу и манил в горние выси.

Перед раскрытыми глазами Марины проносилась ее жизнь, с радостями и печалями. Ей хотелось то плакать над своей жизнью, то смеяться от радости, что все так получилось, и смеяться хотелось все сильнее, пока наконец жизнь не показалась ей такой безумно, нечеловечески прекрасной. А музыка вела ее, не давая опомниться, все дальше, все выше, над собой и над своей жизнью, и с недосягаемой высоты она поняла, что мир вокруг неизмеримо больше и прекраснее ее жизни.

18

Музыка закончилась, люди стали расходиться. Кто-то толкнул Марину локтем, кто-то заехал ей в лицо рюкзаком. Кто-то положил ей на плечо руку. Марина резко обернулась.

— Сережа! Но как же так? Ведь еще только… — Она посмотрела на часы.

— Как хорошо, что ты здесь! — сказал он, не отвечая, с нежностью глядя ей в глаза. — Я так боялся, что приеду, а тебя не будет!

— Смотри-ка, Марина! Эй, привет! Надо же, даже не отвечает! Слишком гордая стала?

Вика только сейчас ее заметила. А сама Марина только сейчас разглядела, что Вика тут не одна. У стены чуть поодаль стояли лохматый парень с гитарой и неряшливая толстая девица с длинной, до лодыжки, косой и с ободранной, видавшей виды скрипкой. У ног девицы валялся раскрытый футляр. Они молчали, глядя в сторону и не замечая Марины.

— Здравствуй, Вика!