Вкушая Павлову

Забрезжил ранний весенний рассвет; послышались первые птичьи трели. Мои душа и тело раскрепостились необыкновенно. Вскоре я услышал, как она тихо засопела во сне, но сам лежал без сна: я был преисполнен спокойного счастья и не мог предать этот блаженный миг забвенью.

глава 14

2

Большую часть своей семейной жизни я прожил с безнадежным ощущением того, что ничем не могу исправить создавшееся положение; хотя при этом я продолжал любить Анну и в глубине души чувствовал, что и она любит меня.

Наверное, думал я, беда в том, что я слишком уж идеализировал ее семейство. Анна, как и я, родом из Фрайберга (после войны он стал называться Прибором). Она была младшей (намного моложе других детей) дочерью Флюсса, торговца мануфактурой. До отъезда моей семьи в Вену ее родители дружили с моими. Мне было шестнадцать, когда мать взяла меня с собой в поездку на родину, где у меня голова пошла кругом и от моравских пейзажей, и от прелестной девочки Гизелы Флюсс. Ее матушка тоже вызвала у меня чистосердечное восхищение и благодарность. Когда у меня мучительно разболелся зуб, герр Флюсс предложил мне спирту, а фрау Флюсс дважды заходила ко мне ночью, дабы убедиться, что со мной все в порядке.

В двадцать с небольшим я обручился с одной девушкой по имени Марта. Когда я поехал в Париж, получив работу у великого Шарко, мы с ней расстались. Ревнуя Марту к ее друзьям, я расторг помолвку. Я решил, что всю жизнь проживу холостяком.

Но вот прошло десять лет, и я случайно встретил фрау Флюсс на улице. Их семейство последовало нашему примеру и перебралось в Вену. Пожилая дама пригласила меня в гости, вероятно, лелея подспудно мысль, что я снова буду очарован Гизелой. Но та, конечно, уже отцвела. И я потерял голову не от нее, а от мальчишеского очарования и ума ее шестнадцатилетней сестры — «малышки» Анны.

Я принялся бурно ухаживать, и мы поженились, чем сильно огорчили — даже заставили страдать — ее матушку. Ее возражения, впрочем, были энергично пресечены поддержкой, которую нам оказал отец Анны.

О, как часто я впоследствии жалел, что мать ее тогда не настояла на своем; сколько раз я горько раскаивался в том, что потерял Марту; как часто жалел, что не женился в Манчестере на своей племяннице Полине — а такая возможность обсуждалась, когда я приезжал туда молодым человеком. Мне казалось, что даже Гизела была бы предпочтительней.

Гизела живет с нами, помогает сестре по дому и с детьми. Она всегда была верным другом и утешительницей.