Вкуси Меня

Я села на койке, свесив ноги по разные стороны от койки. Светлана Анатольевна продолжила причитать… А я в шоке посмотрела на… Того с кем мы не помнили вместе этот вечер. И в чьих порванных наручниках я была. Игнат поднял брови, приложил руку к голове, но не отошёл. Более того, он положил свою руку мне на колено. Мне до дрожи, до одури стало страшно, что этот человек мог оказаться отцом моего ребёнка.

Игнат посмотрел на меня, на Светлану Анатольевну, что продолжала бубнить что-то про благие намерения и дорожку в ад в слезах пока трясущимися руками ставила капельницу. Усмехнулся. Посмотрел ещё раз. И, медленно развернувшись, отошёл к окну. Он засмеялся. Как же у них складно, а главное, невероятно грамотно получается отвлечь его от преследования, настолько секретного, что даже Интерпол боиться говорить в кабинетах о нём! Он закинул руки за голову, смотря на то, как Москва начала готовиться к субботнему вечеру. Нет, но это уже перебор, это просто смешно.

— Есть возможность сделать тест ДНК? — спросил с улыбкой, присев на подоконник, Игнат, — Сейчас?

— Да упаси тебя Господь! — вставила мне в руку иглу Светлана Анатольевна, чья тушь была нещадно размазана по пухлым щекам, — Первый день, да в её положении..!

— Тогда аборт. Уверен, таблетка может решить проблему в первые 72 часа, — сидела эта тварь и с такой лёгкостью и уверенностью размышляла на тему МОЕГО ребёнка.

— Ты с ума сошёл! Она, возможно, больше никогда не сможет! Она вообще может не выжить без этого ребёночка, ты понимаешь, идиот! — включила Светлана Анатольевна наконец-то доктора. Тема прерывания беременности без острых на то причин её вымораживала.

Мне стало настолько противно, что ТАК мог говорить отец ребёнка, что вспомнила сразу все, абсолютно все причины на тему того, как же я не хотела спать с мужиком, чтобы… Мне стало так тошно, гадко, и противно, что я повернулась, молча посмотрела на эту нетёсаную мудиллу, вырвала из руки иглу, и шатко, с вертолётами в голове, сползла с кушетки.

— Кира! Тебе нельзя… — озабоченно сказала Светлана Анатольевна, пытаясь меня поддержать и одновременно преградить мне путь. Я посмотрела на неё ровно так, как она заслуживала.

— Знаете что, Светлана Анатольевна, — мутило дико, я перешла на шёпот, — Спасибо. Что из-за этого псевдоЭКО меня уволили с работы. Спасибо, что из-за этого вонючего псевдоЭКО я мчалась к Вам и на всей скорости влетела в этого урода! — я показала пальцем на чучело у подоконника, — Спасибо, что теперь за мной охотится вонючий ФСБшник! — Светлана Анатольевна в тихом шоке ревела, — Спасибо, что услышали меня как настоящий врач и приняли полезное для меня, то есть пациента решение. По гроб жизни не забуду!

Я взялась за ручку двери и провернула ключ. Мне нужно доехать до Крис. Задача первая: вернуть сумку, что осталась к машине этого урода.

Сзади послышались аплодисменты.

— Блестяще! Это лучший иммерсивный спектакль, что я видел! Куда в камеру мне посмотреть?! — Игнат спрыгнул с подоконника. Я открыла дверь, — Кира Лютая, — прозвучал ментовский официоз. Брр. Стало ещё противней, — Если Вы сейчас покинете помещение с этим ребёнком внутри, то Вы официально станете обвиняемой в интернациональном терроризме, — Светлана Анатольевна вскрикнула от страха; закрыла одной рукой рот, а второй схватилась за сердце.

Я посмотрела на неё взглядом, оправдывающим мою фамилию.

— Хоть слово матери скажите, и я скину на Вас всех собак, которые только можно! — я сделала шаг в коридор. Дверь медленно закрылась и щёлкнула. Выбор сделан.

***

Не торопясь, пытаясь ориентироваться по разметке на полу, я переставляла туфельки по полосочке. Одна нога — вторая. Так я спокойно, словно слегка поддатая, дошла до двери, ведущей на лестницу. Открыла дверь. Сзади послышался душно-воздушный аромат.

— Отойди от террориста! — сказала я, и девушка, поднимавшаяся по лестнице, резко отшатнулась. Запах стал ближе, — А то сейчас как бомбанёт! — девушка сиганула вниз, а у меня не было ни сил, ни желания объясняться. Кто понял — тот понял.

Игнат шёл сзади, не давя и не останавливая.

Он не понимал, как его смогли вычислить, ведь он работает всегда один и очень аккуратно. Он не понимал, как он вообще мог попасть в подобную ситуацию. Он не понимал, где граница между выдумкой и реальностью. Скорее всего, именно поэтому это дело передали ему, последнему агенту в Интерполе, который единственный берётся за нерешаемые дела, и о-чудо: решает их.