Вкуснотища

— Ну разве здесь не чудесно?

Он поднял на Юки глаза и заставил уголки рта растянуться в натянутое подобие улыбки, больше похожей на болезненную гримасу.

— Просто великолепно.

Хотя столь любезное обхождение потребовало от него почти сверхчеловеческого усилия, Фрэнсис все же почувствовал некоторое удовлетворение от того, что пошел на такие жертвы. У Юки заметно поднялось настроение. Она вся засветилась, напоминая сверкающий дискотечный шар.

— Плоды папайи — такая вкуснотища, пальчики оближешь. Попробуйте.

— Что ж, так и сделаю.

Ханна скрутила свои длинные черные волосы обратно в конский хвост и закрепила резинкой, чтобы он не распался. Она повернулась, явив взгляду учеников золотисто-коричневую от загара шею, посмотрела на доску и написала мелом слово «КАМАПУА’А». В классе тотчас же послышалось хихиканье ее учеников. Школьники так реагировали каждый год, когда они приступали к изучению этого раздела Кумулипо, гавайского мифа о создании мира. Некоторые сказания в гавайской мифологии и впрямь были смешными, но именно миф о Камапуа’а, боге-кабане, вызывал острый интерес у детей. Ханна понимала почему. Бог-кабан представлял собой образчик истинного повесы. Озорной любитель удовольствий, распущенный и похотливый, согласно легенде наделенный «рылом непомерных размеров», он, как и Каналоа, зловонный бог-осьминог, целиком захватывал их воображение.

Ханна недалеко ушла по возрасту от своих учеников и хорошо помнила то изнурительное время, когда сама пыталась запомнить родословную многочисленных гавайских богов. Кто кого родил, и когда, и образ какого животного, растения или полезного ископаемого они впоследствии приняли. Ей тогда все казалось довольно запутанным и сложным.

Так что ее порадовало, что дети сейчас смеются — значит, им нравится урок.

Ханна изучала гавайскую историю и язык в университете, выбор этих предметов помогал ей чувствовать себя особенной, гордиться своими корнями. Именно тогда она решила, что отныне ее жизнь будет посвящена сохранению столь самобытной культуры. Поэтому она теперь и преподавала гавайский язык. Отец Ханны, бывший военно-морской летчик, ныне летавший на торговых самолетах авиакомпании «Алоха», всегда предлагал замолвить за нее словечко перед своим руководством, чтобы она могла получать раза в два больше, работая стюардессой. Но дочь считала, что ее работа важна, и эта уверенность давала ей гораздо большее ощущение удовлетворения, чем от высокой зарплаты. Все предметы в школе «Кекула кайапуни’о» преподавались на гавайском языке. Здесь действовала экспериментальная программа языкового погружения; таких в штате было немного, и Ханна вместе с другими преданными своему делу учителями прилагала все силы, чтобы эксперимент удался.

Учительница повернулась к классу как раз вовремя, чтобы заметить, как Лиза Накашима, известная непоседа, пыталась передать записку Лилиане Моррисон, своей постоянной соучастнице в нарушении спокойствия класса. Ханна перехватила записку и, развернув ее, увидела нарисованное наспех изображение Камапуа’а, бога-кабана, весьма смахивающего на мультяшного поросенка Порки, с невероятно раздувшимся членом. Тот выглядел так комично, что Ханна не удержалась и рассмеялась.

Прибыли представители профсоюза: один из них походил на того парня из «Голдфингера», фильма про Джеймса Бонда, который все бросал шляпу (ах, да, его звали Мастер-На-Все-Руки); его спутником был пронырливый белый хлыщ в рубашке, выглядевшей так, словно ее сделали из облученных цветков гибискуса. Фрэнсис порадовался, что на нем по-прежнему очки.

— Вы Фрэнк?

— Фрэнсис.

— Но ведь все зовут вас Фрэнком?

— Вообще-то нет.

Эти два парня, этакие крутые водители грузовиков, стояли и беззастенчиво рассматривали голливудского гомика и его благоухающую помощницу.

Фрэнсис вспомнил про Юки.

— Это моя помощница.

Он мысленно попенял себе за то, что не запомнил имя этой вонючей девицы. Но она сама пришла ему на выручку, встала и протянула членам профсоюза руку:

— Юки Сугимото.

Первым представился белый:

— Джо Уорд.

Они обменялись рукопожатиями. Затем пришла очередь «Мастера-На-Все-Руки».

— Эд Хафф.

В приветствии не было ни малейшего намека на дружеское расположение или искренность. Встреча с ними не обещала Фрэнсису ничего хорошего. Она не входила в разряд приятных дел. Джо и Эд прибыли с одной-единственной целью: выбить полный почасовой тариф для членов своего профсоюза. Представителям профсоюза уже осточертело постоянно сдавать позиции, вкалывать сверхурочно или, еще хуже, тратить собственные выходные, тогда как члены профсоюза требовали удвоить почасовую ставку. На сей раз они не собирались уступать ни на йоту. Пусть полностью оплачивают грузоперевозки или валят снимать свой идиотский сериал где-нибудь в Таиланде.