Владей мной

Вместе с истошным воплем мне в лицо летит слюна. Чувствую, как мужчина отпускает меня и тянется к самому дорогому. Резко перекатываюсь и слетаю с кровати. Юра скулит и корчится.

Поднимаюсь сначала на четвереньки, потом, пошатываясь, на ноги. Быстро натягиваю колготки с трусиками. Подхватываю сумку и бегу в коридор.

В след мне несутся проклятья и мат.

Не раздумывая, обуваю новые ботинки, набрасываю куртку и вылетаю в подъезд. Перелетаю через две-три ступеньки. Лишь бы быстрее покинуть это место. Боль пульсирует в висках. Сердце вот-вот выскочит из груди.

Громко хлопнув под моим натиском, открывается дверь подъезда. Вылетаю на улицу. Быстрее-быстрее! Поюсь погони, боюсь того, что могло случиться!

Ныряю в первый попавшийся поворот лишь бы скрыться во дворах.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем понимаю, что дождевая вода льет мне за шиворот. Длинные волосы промокли насквозь, налипают на лицо. По ним стекают крупные капли прямо мне за ворот.

Замечаю странные взгляды прохожих. Испуганные, заинтересованные. Не понимаю, что они такого увидели.

Дождевые капли повисают на бровях, мешают. Пытаюсь смахнуть их рукой и чувствую сильную боль. На пальцах остается запекшаяся кровь. Резко останавливаюсь. Начинаю озираться в поисках подходящего предмета.

Недалеко от меня припаркована машина, подхожу к ней и заглядываю в зеркало заднего вида.

Да, видок тот еще. Мокрые волосы облепили лицо, на лбу огромный сине-фиолетовый синяк и шишка, правая бровь рассечена, кровь размазана по всему виску. Глаза лихорадочно горят. И вокруг рта тоже кровь. Точно, я же укусила Юру!

Дрожащими руками лезу в карман, пытаясь найти платок. Но в карманах пусто. Это же новая куртка! Плохо соображаю.

Запускаю руку в так и не закрытую дорожную сумку и достаю первое, что попалось. Трусы. Проливной дождь уже насквозь промочил их. Осторожно стираю с себя кровь. Поправляю мокрые пряди так, чтобы шишка и синяк не бросались в глаза. Застегиваю насквозь промокшую куртку.

Иду… Куда я иду?

Я вдруг понимаю, что мне некуда идти! Я совершенно чужая в этом городе. За все годы я так и не завела себе подруг.

На работу, точно, в «Каспий».

Оглядываясь, резко меняю направления и, петляя по дворам, спешу к кафешке.

«Каспий» встречает меня душным спертым воздухом, в котором разлиты ароматы выпечки и капусты.

Пятница, день. Народу мало.

На своем посту за стойкой скучает Ира. Сегодня ее смена.

- Маш, ты чего? Маш…

Сейчас я даже не понимаю, как смогла добраться сюда.

Ноги подкашиваются, я практически падаю на стул. Сумки соскальзывают и гулко шлепаются на пол.

Сердце стучит как бешенное, вместе с ним меня начинает накрывать запоздавшим страхом. Опускаю голову на дрожащие руки.  Соленые капли бегут по щекам, попадают на губы и  падают на стол.

Юра! Он только что меня чуть не изнасиловал! Нет! Он меня только что чуть не задушил! Мой Юра! Слабый, бессловесный, тихо пьющий по гаражам Юра!

Он ударил меня, бил, пытался задушить и изнасиловать. Внутри резко разжимается туго скрученная пружина. Картинки произошедшего в моей голове сменяются картинками возможного будущего. Одна омерзительнее другой.

- Маша, Маша!

Кто-то трясет меня за плечо. Слышу возню и крики. Но мне все равно. Мне ужасно жалко себя, жалко маму от осознания того, что могло случиться. Мне не хватает воздуха, рвано дышу, захлебываясь рыданиями.

- Маша, деточка, пойдем! – слышу знакомый голос, но не могу понять, кому он принадлежит.

- Идем, идем.

Меня настойчиво тянут, приподнимают за руки. Сквозь пелену слез вижу испуганное лицо Ирины Ивановны. Строгая начальница, громогласная и хабалистая уговаривает меня как ребенка.

Я вижу, как открываются ее губы, но не могу понять смысла слов. Рядом с ней кто-то еще, но мне все равно.

Меня настойчиво куда-то ведут какими-то коридорами. Сажают, стягивают мокрую куртку.

Я пытаюсь что-то сказать, возразить, объяснить. Меня успокаивают, гладят по голове.

Слезы, не переставая, бегут по щекам, всхлипываю и шмыгаю носом.  Хлопает дверь, я вздрагиваю, успокоившееся сердце тут же бешено заходиться. Я оборачиваюсь. Вдруг это Юра пришел за мной?

- Все хорошо, Маша, все хорошо! – мягкие руки по-матерински гладят меня по голове. Я покачиваюсь и утыкаюсь в теплое мягкое тело. Ирина Ивановна обнимает меня, гладит, что-то нашептывает.

- Вот держи, - она отстраняется. Мне в руки ложится обжигающе горячая чашка. Тянусь к ней губами и жадно втягиваю напиток.

Бульон? Я ожидала чай. Но это даже лучше. Жадными глотками пью. Руки дрожат, по подбородку бегут горячие струйки.

Не помню, как оказываюсь в кровати. Не знаю, чья эта кровать.

Знаю только, что мне тепло, сухо и уютно. Проваливаюсь в серое ничто.

Глава 8

Громкие голоса и чей-то смех врываются в мой сон. Выныриваю из тревожного серого марева, что окружало меня. Сколько? Сколько я спала?

Где я? Небольшая комнатка с узкой кроватью, тумбочкой и старым пузатым телевизором. На стене висит рамка с каким-то текстом. Все безлико и уныло.

Оглядываюсь. Рядом с кроватью стоят мои сумки. На крючке, что торчит из стены, висят мои вещи.