Владетель Мессиака. Двоеженец

Жан Польгаст гордо поднял голову:

— Вы, сеньор, не получите от меня, даю вам слово, ни одного показания. Если вы, дворянин, не умели сдержать обещания, я сдержу свое.

— Обещание! Ты припоминаешь, что я обещал тебе сто палок. Делать нечего — надо сдержать обещание. — Обращаясь к Шато-Морану, Канеллак просил позволения по-своему допросить крестьянина. Офицеры, сержант и драгуны согласились с мнением Канеллака. Хотя и против воли и убеждений, но великий маршал должен был дать позволение на пристрастный допрос крестьянина.

Тогда Канеллак, показывая Жану Польгасту дерево, крикнул:

— Говори, или через полчаса я тебя повешу. Ну, одумайся!

— Я уже одумался. Можете меня повесить, — ответил крестьянин.

— Граф! — воскликнул один из драгун. — Позвольте мне обрубить уши этому негодяю! Канеллак разрешил. Драгун обнажил кинжал и хотел уже отрубить уши Жану Польгасту, но Канеллак подал знак остановиться.

— Я придумал средство более действенное для него, — сказал он. — Приведите детей этого человека.

Когда плачущих детей привели, Польгаст не знал, что с ними сделают, и побледнел.

— Простись с ними, — сказал ему Канеллак.

— Как, вы бы решились?…

— Вовсе не я их повешу. Ты сам, своим упорством, осудишь их.

— Я сам осудил бы на смерть собственных детей!

— Не иначе! Не желаешь нам указывать, где скрывается Каспар д'Эспиншаль, разбойник и убийца, в таком случае твои дети сейчас будут висеть на этом дереве. Да, что это я: кажется, вступаю в споры и рассуждения с вассалом! Гм!… Вешайте этих щенят…

— Подождите! Подождите! — закричал Жан Польгаст. — Я все скажу.

— Ты немного опоздал со своим согласием, — флегматично возразил ему Канеллак. — Мы сперва повесим одного, а там увидим…

Драгун потащил на роковую лестницу старшего из мальчиков. Жан Польгаст бросился, и с ужасающей силой мгновенно вырвал ребенка из рук палача. Сжимая его в объятиях, он крикнул:

— Не забирайте у меня сына! Я все скажу, все…

Безжалостный Канеллак хотел было распорядиться отнять и повесить ребенка, но Шато-Моран подошел к месту допроса и твердо сказал крестьянину:

— Даю тебе слово: твоим детям не сделают зла, если ты скажешь, где укрывается разбойник, осужденный судом, Каспар д'Эспиншаль.

Жан Польгаст упал на колени с воплем:

— Господи! Прости меня за то, что я делаюсь предателем. Но для спасения моих детей я должен пожертвовать моей честью. Слушайте: граф Каспар д'Эспиншаль перед вашими глазами, он укрывается на Чертовой горе.

Сказав эти слова он упал на землю в беспамятстве и закрыл лицо руками. Очнувшись, Жан Польгаст увидел в своих руках кошелек с золотом и в ужасе отбросил его прочь с криком:

— Я не беру золота за кровь!

— Ты честный малый! — воскликнул пораженный этим поступком Шато-Моран. — Я охотно протягиваю тебе руку. Но скажи мне; ты осмелишься идти парламентером к Каспару д'Эспиншалю?

— Я даже хотел просить вас дозволить мне идти к нему: я его предал и обязан сказать, что сделал. Пусть он убивает меня, я заслужил.

Шато-Моран еще раз пожал руку Жана Польгаста и увел его в свой шатер.

XXII

Спустя несколько часов крестьянин с письмом Шато-Морана уже поднимался, между диких скал, к месту засады Эвлогия. Дорога была ему хорошо известна, тем не менее он едва мог идти, каждую минуту оступаясь.

Дикий давно заметил крестьянина, но не мог догадаться, зачем он идет к нему? Наконец, Жан Польгаст очутился на платформе и увидел мнимого Каспара д'Эспиншаля сидящим у входа в пещеру.

— Что тебе надо? Зачем ты явился сюда?

— Я пришел, граф, сказать, что я негодяй и предатель: я указал вашим врагам, где вы скрываетесь.

Молния блеснула в глазах Эвлогия.

— Для чего ты это сделал? — помолчав, спросил он Жана Польгаста. — Разве я сделал тебе какое-нибудь зло?

— Они хотели повесить моих детей, я был вынужден… Но я заслужил смерть. Стреляйте же скорее мне в лоб из этого мушкета.

Дикий поднял палец вверх.

— Ты не заслужил смерть и сделал то, что должен был сделать. Я для тебя, разумеется, посторонний, а дети есть дети. Иди и скажи этим людям, что я жду их и готов драться.

— Постойте, граф! Прочтите прежде письмо к вам, написанное Шато-Мораном, а потом решайте.

Эвлогий взял письмо и прочел:

«Вы не можете спастись. Допустим даже, что вы перебьете у нас тысячу человек, все же мы вас возьмем и повесим. Стыд ожидает вас. Но моя дочь носила имя д'Эспиншалей, не хочу допустить позора для этого имени. Выстрелите себе в лоб или, если предпочитаете иную смерть, я пришлю вам яд».

Эвлогий встал и, отдавая письмо обратно Жану Польгасту, воскликнул:

— Я уже выбрал себе смерть. Иди и скажи этому старику, пусть он приходит со всеми своими людьми и возьмет меня. Но прежде чем это свершится, можешь ли ты обещать мне исполнить одно мое поручение.

Жан Польгаст, не колеблясь, поклялся, что исполнит.