Владетельница ливанского замка

— Кроме того, он сообщил шейху Салеху маршрут отряда лейтенанта Эстева, который едва не был убит близ Тель-Калаата. Маршрут этот он мог достать без особого труда, непосредственно, — раз он был нашим агентом. Но не меньше вероятий предполагать, что он получил его от нашего приятеля Гобсона.

— Подумать только!.. — воскликнул полковник Приэр. — Подумать только, что нынче вечером я обедаю в американском консульстве и — готов пари держать! — буду играть в бридж с этим Гобсоном!

— Теперь, быть может, и я когда-нибудь сыграю с ним в эту игру, г-н полковник.

— Забавно наше ремесло, Домэвр!

— Да, г-н полковник, но также и весьма полезное.

— Я вижу, мы вас завоевали.

— Верно, г-н полковник. Он задумался.

— Благодарю вас, — сказал он наконец. — Все это чрезвычайно важно. Ах, чего только не предпринимается, чтобы сделать нам несносной жизнь в этой дивной стране! Но мы еще поборемся, черт возьми! Мы не уступим своего места другим. После обеда я пойду к генералу. Все, что вы только что рассказали, следовало бы изложить в рапорте.

— Вот рапорт, г-н полковник.

Он посмотрел на меня с удивлением и восхищением.

— Послушайте! — воскликнул он. — Если вы прослужите так два года, нетрудно будет получить для вас майорские нашивки. Имеются ли в вашем рапорте конкретные улики против Салида Али Кхелфа?

— Расписок за его подписью в получении нескольких тысяч фунтов стерлингов, которые он положил в карман, у меня нет. Но зато — даю вам слово — косвенные улики так велики, что…

— Что?

Мы обменялись быстрым взглядом. Затем полковник Приэр усмехнулся:

— Это дело нашей карательной части, Домэвр. Еще раз спасибо. Это все, что вы мне хотели сказать?

— Г-н полковник, я хотел просить вас об одной милости.

— Заранее согласен. В чем дело?

— Г-н полковник, моя работа уже более или менее налажена. Мне хотелось бы получить разрешение отлучиться ненадолго из канцелярии в ближайшую субботу после обеда. Я еще не сделал ни одного визита, а между тем…

Он засмеялся.

— Я не решился предложить вам этого, а между тем… позвольте мне откровенно сказать вам, что моя жена, которой я без конца рассказываю о вас, находит, что вы не слишком-то торопитесь познакомиться с ней. Но это мнение не является ее особым мнением. Идите, дорогой. Выходите, когда пожелаете! Кроме того, — он хитро кивнул головой, — даже с точки зрения нашего ремесла это может оказаться далеко не вредным.

В течение следующей недели, надев парадную форму, я делал визиты, следуя составленному Мишель списку, и, надо признаться, это были недурные дни. Я появлялся во всех гостиных поочередно, сперва с легким стеснением, затем, по мере того как увеличивались мои знакомства, все более непринужденно. Забавно в Бейруте, как и в Париже, делая пять-шесть визитов в день, встречать повсюду одних и тех же лиц. Когда мы с Мишель устраивали наши «нежданные» встречи, мы не решались назначать их больше двух на один и тот же день. Мы со смехом сознавались в этом, когда вечером, встретившись у нее, подводили итог хорошо проведенному дню.

Такое времяпрепровождение я считал недостойным себя. Мы только и делали, что встречались, пили чай и танцевали. Однако я наслаждался этой легкостью жизни, — она так сильно отличалась от моего прошлого сурового существования. Мой мундир — этот прославленный Вальтером и другими мундир — привлекал ко мне внимание барышень и молодых женщин. И в самом деле, если приятно танцевать с авиатором, то танцевать с мегаристом уже положительно лестно.

— Ваша рука… вы были ранены, капитан? Может быть, вам больно?

— О нет, сударыня! Пожалуйста, опирайтесь на нее без всякого опасения. Я уже совершенно поправился.

Благодаря прекрасным дням поздней весны повсюду появились очаровательные летние наряды. Платья из тюля и легкой тафты — лимонно-желтые, бледно-голубые, нильской зелени, розовые. Оттенки, быть может, несколько яркие, но такие естественные, так гармонирующие с великолепной лазурью, лившейся в окна этих гостиных с колеблющимися пальмами, с лиловыми цветами жакаранды, с красным пламенем чибиска.

Сколько своеобразного очарования в этих сирийских приемах! Старички в фесках, приверженцы Стамбула, молодые люди в пиджаках блеклых тонов, французские офицеры, женщины, по большей части очень красивые… Как я любил их, этих покорных туземок! Каких преданных союзниц я видел в них.

— А как вам нравятся, капитан, наши горы? Они так же красивы, как и у вас на родине?

— Я так мало еще знаю их, сударыня. Даже с Бейрутом еще не сроднился. Прошло ведь только три месяца, как я здесь, и два из них — в госпитале.

— А другие — среди пустыни, в борьбе за нас с бедуинами этого ужасного Файсаля. Вы — герой!

— Ну что вы!

— Да, да! Мы так признательны французским солдатам. Вы знакомы с моей кузиной, Неджиб Хаддад? Позвольте вас представить. Она хорошенькая, не правда ли?

— Вы поедете этим летом в Алей или в Сафару, капитан?

— Я еще не решил…