Владетельница ливанского замка

— Мое мнение? Скажу вам откровенно. У нас есть основание не выпускать из виду графиню Орлову — из-за разных подозрительных лиц, роковым образом окружающих эту странную особу. Но следить за нею — это значило бы попусту терять время и деньги.

— Потому что она не враждебна Франции?

— Нет, не потому. Просто она богата.

— Разве это достаточное основание?

— Да. Лучшее, какое я знаю.

— А леди Эстер Стенхоп?

— Я так и думал, что вы это скажете. Что ж, тот, кто захочет серьезно изучать ее историю, подтвердит мои слова: леди Стенхоп была разорена, когда приехала в Сирию. Ее роскошь, великолепие, которым она ослепляла бедуинов, — ведь деньги на все это доставляло ей английское правительство. Это кажущееся могущество бросилось ей в голову. Она сошла с ума. Когда англичане поняли, что нельзя больше ожидать от нее никакой пользы, они лишили ее своей поддержки, и несчастная царица Пальмиры умерла в самой мрачной нищете.

— Может быть, богатство графини Орловой тоже…

— Мне нравится, — сказал полковник, — мне нравится, что вы с таким спокойствием обсуждаете дело этой любопытной особы. Сначала тон вашего вопроса о ней, честное слово, испугал меня. Я думал, что вы попались… Вы ее знаете? Я хочу сказать: вы ее видели?

— Три раза.

— Где?

— В первый раз — у генерального секретаря Верховного комиссариата. Второй раз — в Курзале. Третий — у нее. Я посетил ее.

— В Бейруте?

— В Бейруте. Но в ее салоне было столько народу, что мы не обменялись и десятком слов.

— Сегодня вечером в резиденции вокруг нее будет побольше народу. О чем это мы говорили? Ах да, о ее состоянии. Последний банковский служащий в Бейруте скажет вам, что оно — одно из крупнейших во всей стране.

— А какое примерно?

— Не знаю. Сотня тысяч египетских фунтов, по крайней мере. По курсу дня — несколько миллионов на наши деньги.

— Откуда они у нее?

— Ну, это, милый мой, долго рассказывать. В этом — вся история графини Ательстаны.

— Что за странное имя!

— Она — англичанка. Говорю вам, официально, по рождению, она англичанка. Она сама рассказывала мне о своем рождении. Ее отец, сэр Френсис Уэбб, был английским посланником в Пекине. Когда леди Уэбб забеременела, он держал пари, что у него будет сын и что он назовет его Ательстаном. Это имя одного из героев «Айвенго» — книги, которою сэр Френсис был, кажется, немного ушиблен.

— С кем же он держал пари?

— Со своим коллегой, русским посланником. Это было в 1883 году, сообщаю точно. Ребенок родился. Девочка. Сэр Френсис, тем не менее, назвал ее Ательстан, так что выигрыш от второй части пари вознаградил его за потерю первой.

— Русский посланник, вероятно, был крепкого сложения…

— Но протестовать надлежащим образом он не мог: он был джентльмен. Да к тому же говорили, что…

— Что он замешан в деле рождения девочки?.. А как звали этого благородного спорщика?

— Граф Орлов.

— Как? Отец того, который…

— Нет, не отец. Он сам.

— О! — сказал я с отвращением.

— Люди очень злы, — серьезно сказал полковник Приэр. — Те, кто передает этот анекдот, сами будут тесниться сегодня вечером вокруг графини Ательстаны, вымаливая у нее приглашение на один из ее великолепных праздников. Но должен вам сказать, что и другие, менее подозрительные лица подтверждали мне подлинность этой гнусной истории. Во всяком случае, если она и позорит покойного графа Орлова, — она уменьшает ответственность молодой женщины, обреченной такой наследственностью на всякого рода сумасбродства…

— Графиня Ательстана не совсем нормальна?

— Я этого не говорил.

— Сколько лет было графу Орлову, когда она родилась?

— Тридцать семь или тридцать восемь. Он женился на ней, когда ей было восемнадцать. Умер он в 1918 году, во время войны, семидесяти двух лет от роду.

— Что за странная жизнь должна была быть у них!

— Они ездили по всему свету, то вместе, то отдельно. Когда они приехали жить в Бейрут в 1910 году, их состояние почти растаяло, граф восстановил его довольно скоро, даже слишком скоро. Потом вспыхнула война. Их не беспокоили, — напротив. Они были под всемогущим покровительством Джемаль-паши, завсегдатая салона графини.

— Как! И он тоже?..

— Как же! Это притча во языцех, мой милый. Джемаль и граф, действуя совместно, морили Бейрут и Ливан свирепыми спекуляциями на хлебе. Графиня Ательстана была ни при чем в этом преступлении, — допускаю. Но все-таки ее роскошь возникла из этих мерзких махинаций. Правда, она делала и делает также много добра. Во время войны, например, благодаря ее влиянию на Джемаля… А, вот уже и Софар!

Полковник вынул часы.

— Теперь всего около девяти. Мы быстро доехали.

Автомобиль остановился посреди деревни, у кофейни. Пока наш шофер лил воду в дымившийся резервуар, сидевшие на террасе почетные посетители кофейни встали, оставили свои кальяны и игру в трик-трак, окружили нас и стали расточать полковнику Приэру разные любезности и уверения в дружбе.