Владигор и Звезда Перуна

От левой стены рядом с тем местом, где стоял Дар, отделилась вдруг огромная, до самого потолка, плита и начала падать, грозя раздавить мальчика в лепешку. Но еще ближе к плите оказался савраматский конь, задержавший падение плоской громады. Владигор рванулся к Дару, схватил его за руку и дернул на себя так, что мальчик перелетел через Чучу и покатился по земле. Плита со скрежетом и громом рухнула, подняв густое облако пыли. Владигор подбежал к Дару, поднял его на руки и прижал к себе:

— Жив? Не очень ушибся? Хвала Перуну! Тебя же убить могло, сынок! И не узнал бы ты, что я — отец твой…

— Я догадался, — прошептал Дар. — Я во сне тебя видел. И маму видел. Только думал, что тебе сейчас не до меня.

— Ах ты! — задохнулся князь от неведомой прежде отцовской нежности. — Да как же мне может быть не до тебя! Я просто открыться боялся. Думал, не простишь, что за Ольгой, матерью твоей, недоглядел, упустил ее, не спас от врагов.

— Ты не виноват, — сказал Дар, осторожно освобождаясь из крепких отцовских объятий, от которых ушибленные локоть, плечо, лодыжка вовсе не перестали болеть. — Если мама еще жива, она то же самое скажет.

— Жива, жива… — пробормотал Владигор, не столько Дара утешая надеждой, сколько себя. Глаза его увлажнились.

Чуча с асканом подошли к упавшей плите, оказавшейся железной дверью. Из-под нее торчали копыта задавленного коня.

— Вот и еще одного коня лишились, — произнес аскан. — Если бы не он…

— Если бы да кабы! — перебил его Чуча. — Разве так раньше двери ставили! Косяки сгнили, камень раскрошился. Все кое-как, на скорую руку. Как будто не подземельщики-груны, а прямо не знаю кто!

— Если б дверь крепко стояла, мы бы ее, если бы и обнаружили, все равно не открыли, — справедливо заметил аскан.

— Ну, это еще неизвестно. Может, эта дверь совсем не туда, куда мы идем.

— Хотелось бы так думать, — промолвил аскан.

За упавшей дверью уходил вглубь не прямой, а сворачивающий в сторону коридор. Саженях в тридцати, там, где начинался поворот, на стене плясали слабые красноватые блики. Изнутри веяло горячим воздухом, пахнувшим сажей, железом и еще чем-то, похожим на запах болотных пузырей. И еще слышались отдаленные глухие удары по камню, которые могли производить только человеческие существа.

— Сколько мы уже под землей, Чуча? — спросил Владигор.

— Сутки скоро, — ответил подземельщик. — Сейчас звезды на небесах просыпаются, ночь настает.

— Неужели мы так мало идем? — удивился аскан. — Я, когда от стражников Рума убежал, несколько дней и ночей плутал, чуть от голода не умер.

— Это потому, что ты плутал, — сказал ему Чуча не без достоинства. — А мы напрямую, самым коротким путем пошли.

Владигор похлопал его по плечу:

— Верно, Чуча. Куда бы мы без тебя! А теперь оставайтесь все на месте. Дальше я один пойду. Оглядеться надо, что и как.

Дар, Чуча и аскан молча стояли и смотрели, как Владигор уходит все дальше и дальше. Вот он достиг поворота, оглянулся, махнул рукой и скрылся за ним. Дар повернул голову и посмотрел в темную даль другого коридора, по которому они пришли сюда, и увидел знакомую девицу-смерть в белом платье. Та была далеко, однако мальчик успел заметить, как, прежде чем исчезнуть в темноте, она предостерегающе подняла руку.

Филимон вытер пот со лба и перевел дух. Немногочисленные защитники Вороньей горы бежали. Это были не защитники даже, а увечные воины, которых не взяли в поход, случайные купцы со своими охранниками и рабами, обозники, пастухи, конюхи, бродяги. Некоторые и не пытались сопротивляться, предпочитая убежать от маленького отряда синегорцев, которых здесь вовсе не ждали. Ждали не их, а возвращающихся с победой и богатой добычей айгурских вождей Салыма, Маласа и Арана. Ждали верховного вождя Рума. Но так и не дождались…

Филимон объехал гору вокруг. К вершине вела одна-единственная каменная лестница, обвивающая гору, словно змея. По лестнице нетрудно было подняться, она была пологой и широкой, но Филимон опасался, как бы не встретили их на середине подъема стрелы или кипящая смола. Пока никто не стрелял в синегорцев из немногих окон и с самой верхней площадки, где виден был большой разноцветный шатер. Обитатели горы словно затаились. Не готовят ли каверзу какую-нибудь?

Впрочем, Белун и не велел Филимону проникать внутрь горы. Он должен был дождаться чародеев и ничего не предпринимать в одиночку. Филимон, не желая рисковать людьми, над которыми получил командование, разбил отряд на четыре группы по пятьдесят ратников и расположил их вокруг горы на расстоянии, недоступном полету стрелы. Они должны были просто поглядывать по сторонам, а в случае опасности вновь объединиться и действовать уже по обстановке. Если с востока появится подкрепление айгурам, благоразумней будет отступить и присоединиться к основным ратям Братских Княжеств, которые вот-вот должны будут вступить в Селочь.