Владигор

— Была? Теперь, значит, не по нраву ей кто-то?

— После вчерашней крови обоим нет веры. Как узнали, что Арес, гадюка, своих же предал, огнем и ядом сгубил, а Климога это злодейство одобрил, так дружинники и забурлили, всерьез разгневались. Хотели с Климоги по нашим древним законам спросить, да не успели. Борейцы зачинщиков похватали, сотню втихаря обезоружили и в дружинном доме заперли.— Он тяжело вздохнул. — Меня Арес велел кнутами бить, а потом в темницу бросил. Это ведь я Рогне все рассказал, от него и другие прознали…

Рассказ телохранителя был прерван Чучей, сообщившим князю, что уже все готово и пора уходить из подземелья. По его расчету, вода и нижний туннель зальет, и острог, но выше не поднимется.

Владигор окинул взглядом опустевшие клетки:

— Никого не забыли?

— Не беспокойся, по всем закуткам светили — никого больше нет.

— Если ты здесь Любаву искал,— вдруг промолвил Устин, — так это напрасно. Климога ее наверху держит, в малой горнице.

— Что? — Владигор опешил. — Ты что сказал?! Любава… Она жива? Она здесь, во дворце?!

— Жива-здорова, хвала Перуну,— с некоторым изумлением подтвердил Устин.— Не знал разве? Я думал, ты княжну выручать пришел, покуда Климога ее себе в жены не взял. Он ведь о скорой свадьбе уже объявил…

Услышанное потрясло Владигора. Великая радость оттого, что нашлась наконец Любавушка, омрачена была диким известием о грязных намерениях Климоги. Тут наверняка приложил свою руку проклятый колдун! Иначе никакими пытками не заставить Любаву произнести слова супружеской любви и верности… Что же делать теперь?

Переломив себя, он лихорадочно обдумывал создавшееся положение.

Если дружинная сотня сейчас под замком, то обещанной подмоги ждать не приходится. Значит, нужно продолжать намеченное — любыми путями пробираться к Поречным воротам, чтобы открыть их для сотни Горбача. Но подземный туннель будет затоплен… Вести отряд задворками, надеясь, что каким-то чудом удастся избежать преждевременной схватки с борейцами? Однако три десятка воинов — не три стручка гороха, за пояс не спрячешь. А вот если…

Владигор пристально посмотрел на бывшего телохранителя и спросил:

— Знаешь, куда дружинные клинки спрятали?

— Да чего их особо прятать,— пожал плечами Устин. — В оружейку снесли, там и бросили. Это рядом с дружинным домом. Сотня, мол, все равно под стражей — не дотянется.

— Большая стража?

— Дюжины полторы,— сказал Устин, но сразу поправился: — К ночи столько было, а сколько сейчас — яе знаю. Как проведали, кто язык распустил, меня тут же и повязали.

— Ладно, Устин, — решился Владигор, — коли не соврал и сделаешь что велю, твои грехи прощены будут.

— Побей меня гром, ежели обманул хоть словечком! — с жаром ответил тот и бухнулся на колени.— Приказывай, князь, в огонь за тебя кинусь!

Владигор, так и не привыкший к подобным изъявлениям благодарности, поморщился. Потом украдкой вздохнул, вспоминая, что еще отец долго и безуспешно боролся с унизительным раболепием своих подданных…

Он жестом подозвал Кудлатого Зуя, самого тертого мужика из своего отряда, и сказал:

— Даю тебе половину людей. Через окошко выберетесь на княжеский двор, там нынче никого нет.

Оттуда Устий проведет вас к Дружинному дому. Если что неладное от него почуешь — заруби, как змеюгу ядовитую.

Кудлатый осклабился:

— Ну, это мы запросто!..

— Однако не больно-то горячись, а сперва думай,— уточнил Владигор, зная вспыльчивый характер ватажника, и продолжил: — Стражников постарайтесь перебить без лишнего шума. Затем поможете вернуть дружинникам мечи, а там уж на главные ворота пойдете. Все понятно?

— Яснее ясного, князь. Да только ты как же? Маловато бойцов у тебя остается для Перечных ворот.

— А я себе лучших возьму, — отшутился Владигор, прекрасно понимая, что скоро ему будет совсем не до шуток.

Борейцам было явно не по себе. Многие из них уже знали, какая жуть прячется в небольших, но тяжелых бочонках, загодя принесенных в Надвратную башню слугами Ареса. Видели они, как вчера эта жуть людей косила на Ладорском холме,— даже кованые латы не спасали! А теперь им ведено брать смертоносные бочонки и самим — голыми руками! — метать их в бунтовщиков, осаждающих крепость.

Однако с Аресом не поспоришь. Десяток плечистых латников, нерешительно встав у края Надвратной башни, взяли по бочонку и, услышав команду «Кидай!», разом швырнули их вниз.

Арес быстро произнес какие-то непонятные слова — и тут же раздался сильный грохот. Едва он затих, латники с опаской выглянули за башенные зубцы и попытались оценить урон, понесенный бунтовщиками.

Да, огненные «снаряды» крепко вмазали синегорской голытьбе. Больше половины их самодельных щитов было разбито, меж дымящихся обломков и кусков рогожи валялись трупы, кое-кто с дикими воплями спасался бегством… Но все же у бунтовщиков оставалось достаточно сил и глупого упрямства, чтобы, заслонясь уцелевшими щитами, продолжить безрассудные попытки ворваться в Ладор. Меднолобые «быки» вновь задубасили в крепостные ворота…

— Эй, смотрите! — крикнул один из латников. — К ним подмога скачет!