Владимир

Владимир сделал то, чего желали дружина и люди, — в Золотой палате поведал, что будет беречь старые обычаи и законы, защищать будет Русь.

А вера? Да, князь Владимир должен был ответить и на этот вопрос, потому что здесь, в Киеве, на Горе, жили люди старой веры, но многие, а возможно и большинство, уже; приняли христианство; за стенами на Подоле тоже было много христиан, в разных землях молились многим и разным богам.

Взять христианство? У кого его взять, откуда? Нет, и сам, Владимир, и дружина его, да и весь народ еще не были готовы к этому, христианство ныне — знамя Византии, лютых врагов Руси.

Молиться Перуну? Вот он стоит на требище за теремом, суровый бог Руси, которого Гора сделала когда-то своим богом, которому она, возможно, и ныне готова поклоняться.

Нет, Владимир не будет молиться старым и новым богам Горы, которая вспоила и вскормила убийц Ярополка, он будет служить Руси, которая поддержала, грудью встала за него в этот многотрудный час.

— Хочу, — сказал он, — чтобы богам нашим молились все люди.

И несколько дней и ночей до того на холме, недалеко от Воздыхальницы, рыли землю, готовили требище. Множество древоделов, камнетесов, золотых и серебряных дел мастеров тесали дерево, вырезали статуи, украшали их, расставляли полукругом, перед ними соорудили каменный жертвенник.

В самой середине высился вырубленный из старого, покрытого узлами и прожилками дуба Перун. Мастера-древоделы, которые вытесали его, сделали из дерева длинные, опущенные вниз руки, широкие плечи и высокую, похожую на женскую, грудь, вырезали на его туловище подобие брони, широкий пояс, меч, тул со стрелами, а кузнецы выковали богу большую серебряную голову в шлеме, приделали золотые усы.

По правую руку от Перуна стоял Дажбог, он был гораздо ниже, толстый, с большим животом, со сложенными впереди руками; слева — Стрибог, сделанный из четырехугольного камня, в большой шапке, из-под которой смотрели на все стороны света четыре лица. За ними стояли добрый Бело-бог, злой Чернобог, Волос.

На требище были боги не только Полянской земли. С князем Владимиром пришли воины верхних земель, у которых свои боги. Отныне Киев будет защищать все племена и языки, у каждого из них свои обычаи и боги. На требище стоял бог далекого севера Микоша, у которого было человеческое туловище и бычья голова, Смарагл, которому молились гости из-за Итиль-реки, различные чудища, на которые страшно было смотреть. Суровые, немые, непонятные стояли эти кумиры, вокруг них на высоких кольях белели черепа животных, в воздухе над требищем, чуя добычу, кружилось воронье.

Когда князь Владимир с воеводами, тысяцкими, боярами вышел из ворот Горы и направился вниз, до него донесся крик множества людей, толпой стоявших возле нового требища, сгрудившихся на холмах. Многие даже влезли на деревья.

— Слава, слава князю Владимиру!

На требище уже пылали костры, ржали кони, ревели быки, которых должны были принести в жертву. Жрецы, надев страшные личины,[165] били в бубны и расхаживали среди богов, отсветы костров озаряли суровые лики кумиров.

Крики огромной толпы не умолкали, и Владимир, дойдя до требища, обернулся к своим людям.

— Слава, слава Владимиру! — разносилось в воздухе.

Душа молодого князя взыграла, он был доволен. Кого хотел покорить Ярополк, на кого он надеялся? Вот стоят тысячи ремесленников, кузнецов, древоделов из предградья, простых робьих людей с Подола и Оболони, воины со всех земель Руси, они охраняли и будут охранять старые обычаи, пролили за это много крови и вот собрались здесь, чтобы молиться старым богам, дали роту блюсти старые законы и обычаи.

Он высоко поднял правую руку, и его движение поняли все — князь Владимир с ними, сейчас он будет вместе с ними молиться, сын Святослава Владимир никогда не изменит законам и обычаям отцов своих.

А потом он посмотрел по правую и левую руку, где Должны были стоять князья земель, посадники, мужи лучшие и нарочитые, воеводы и бояре, дружина — еще одна сила.

Их было много: тут были воеводы и тысяцкие, которые пришли с ним с севера, множество воевод, посадников, мужей нарочитых, присоединившихся к ним в дальнем пути, князья земель и мужи, которых прислали в Киев Древлянская, Черниговская, Переяславская земли.

Но князь увидел здесь мало бояр и мужей лучших и нарочитых с Горы, они смело шагали рядом с ним до ворот, а там, как видно, отстали.

«Не хотят молиться Перуну, — подумал Владимир, — что ж, мои люди заставят их уважать старый закон и покон!»

И не было тревоги в душе Владимира — ему казалось, что он выполнил завет отцов своих, что мир и лад снова вернулись в город над Днепром, что властвует ныне и вовеки будет властвовать старый закон и обычай, что умиротворил он не только людей, но и богов их.

— Боги, — обратился он к кумирам, как всегда обращались к ним перед тяжким трудом и после него люди, и поднял руки. — Боги! Я просил вас помочь людям моим.

Благодарю вас, боги, что услышали молитву нашу.

Благодарю вас, что даровали нам победу над врагами.

Боги! Утвердите и впредь труды наши.

Даруйте нам победу на брани и мир на земле!