Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви

Съемки картины проходили в Суздале, в одном из красивейших мест Золотого кольца России. И фильм, снятый Тимофеем Лебешевым, был романтически прекрасным и чувствительным, как в старинных романсах. В этой картине Басов, который сам писал сценарий фильма, представал перед зрителем мечтательным, лиричным соавтором – герои его «Метели» порывисто и порою экзальтированно произносили страстные монологи, которые критика впоследствии не раз попрекала за излишнюю театральность. В басовской «Метели» было много красиво поставленных и снятых сцен, таких как сцена объяснения Бурмина и Маши: неправдоподобно красивый, черноусый Георгий Мартынюк, загадочно поблескивая золотом эполетов на гусарском мундире, ловко прилаженном по его стройной фигуре, приближался к трепетно ожидающей его Маше – Титовой, ангельски прекрасной, в алом с кружевами платье сидевшей на берегу крутого обрыва, буквально между небом и землей – среди листвы и «амурных» облаков.

Многих фильм тогда удивил – и прежде всего отсутствием авторской, пушкинской же иронии. Вышедшая «из-под пера» Басова картина была романтической, пронизанной трепетным чувством любви. Что на самом деле было неудивительно – Басов и сам был влюблен, безоглядно, страстно, трогательно. Влюблен в Валентину Титову – свою Машу.

Позднее Титова вспоминала, что в Суздале актеры жили в гостинице, где не было телевизора, и единственным занятием в свободное время для киногруппы в этом чистеньком крошечном городке без привычных для Москвы и Северной столицы развлечений и мест досуга были походы в кино после съемок. И всегда Басов оказывался сидящим рядом с нею. И пока Титова смотрела на экран, он смотрел на нее. Иногда Валя просила режиссера отвернуться, но помогало это совсем ненадолго – через какое-то время Басов снова поворачивался к ней и смотрел влюбленными глазами.

Но не все поначалу было столь гладко: во время одной из первых репетиций еще в Москве Басов потребовал, чтобы у Маши слезы текли из глаз градом – в два ручья, но «заплакал» только один глаз, и то весьма скупо. В раздражении Басов очень резко «прошелся» по адресу актрисы и ее театральной школы, но Титова, умевшая выдерживать натиск великого Товстоногова, смело дала отпор и режиссеру Басову – сказала, что ноги ее больше не будет на съемочной площадке фильма и ей безразлично, что сорвется контракт с французами, заказавшими экранизацию пушкинской новеллы. Ушедшую с площадки актрису директор картины неделю разыскивал по Москве – у Титовой не было в столице своего дома, а когда наконец нашел, то Валентина сказала твердо и решительно: режиссер должен при всех извиниться за сказанное. Басов извинился, и больше такого не повторялось.

В другой раз Басов ее «простудил» – пытаясь добиться особого эффекта струящегося, как вода, платья, он велел установить рядом с актрисой «ветродуй». Потоки холодного воздуха обтекали Титову, создавая впечатление «текущей» ткани, – кадр был очень красивым, элегичным, но Титова после съемок серьезно заболела – простыла.

Когда съемки были завершены, Валентина Титова вернулась в Ленинград, чтобы продолжать учебу, но вместе с ней в Ленинграде появился и Владимир Басов. Он приезжал с завидной регулярностью, «подскакивая» из Москвы в свободное время, – приезжал к театру, сидел в машине, ожидая, когда Валентина освободится от занятий или репетиций, и возил ее обедать в ресторан. Его ухаживания Титова принимала как проявление обычной влюбленности, которую мужчины частенько выказывали ей. И Басов, как ей казалось первое время, вел себя так же, как и другие мужчины на его месте, – рассказывал анекдоты, показывал шаржи на друзей и кинознакомых, отчаянно жестикулировал при разговоре и вообще всячески пытался привлечь к себе ее внимание. Что тоже было типично, и поэтому особого энтузиазма и желания стремительно откликнуться у Титовой не возникало, тем более что она переживала тяжелый период в отношениях с Шалевичем – ей казалось, что у них нет перспектив семейного очага, а жизнь на два города уже стала утомлять обоих.

Но Басов для себя уже поставил цель и следовал ей во всем. Рассказывали, что, встретив случайно в кафе неподалеку от «Мосфильма» известного ленинградского кинодраматурга и давнего, доброго знакомого Титовой Алексея Леонтьева, Басов на глазах всех, кто сидел в это время в кафе, упал перед оторопевшим от такого поворота событий Леонтьевым на колени и принялся умолять его помочь убедить Титову выйти за него замуж. И в своей просьбе Басов был столь убедителен, что Леонтьев взялся за непривычную для него роль «свахи». Вернувшись в Ленинград, он в течение нескольких дней проводил с Валентиной душеспасительные беседы, объясняя ей, что такой шанс выпадает очень редко – в нее не просто влюблен, а с самыми серьезными намерениями к ней относится взрослый мужчина, серьезный, признанный режиссер. Леонтьев настоятельно просил Валентину подумать о возможности стать женой Владимира Павловича Басова и предлагал ей внимательно отнестись к его ухаживаниям.