Владимир Чигринцев

2

Ресторан сдали под Новый год, бригада отправлялась в Москву. Чигринцев позвонил Аристову: Княжнин с Татьяной две недели как улетели в Америку на Рождество. Сам Витька собирался отбыть в первых числах января, уже имел визу и билет.

— Таня очень просила тебя съездить в Бобры, по возможности немедленно, — несколько раз повторил Аристов, — письмо под салфеткой на холодильнике.

Меж страничками пушкинского однотомника лежали: дарственная на Бобры, заверенная по форме у нотариуса, документы на владение землей и тридцать семь стодолларовых бумажек — княжнинские деньги — остаток, дербетевский клад.

Еще и еще раз перечитал письмо, подбросил в печку дров — не закрывая дверцы, глядел, как огонь медленно поедает промерзшие ольховые дрова. Сказка состоялась, сказка имела продолжение — документ, зажатый в руке, выдерживал любые прочтения. Скомкав, бросил письмо на стол, вышел на крыльцо. Падал снег. Чистота полей подчеркивала безмолвное напряжение леса. В низине, за тускло блестящей, незамерзшей середкой реки, сосновые боры, казалось, растянулись до самого края света.

3

Зима в Бобрах стояла пока мягкая, невероятно снежная. Ванькина «школьная» дорожка в Щебетово, накатанная санями, натоптанная валенками, утром походила на начинающий проступать фотоснимок — серая, чуть просевшая тень на свежей белизне, только на редких подъемах поземка вылизала блестящие, утрамбованные плеши. Дорожка в Щебетово, тропка к Бориной мамане — самогонная змейка по краю поля: сын и отец регулярно отлучались из дома.

Гришка с Чекистом отбыли с месяц назад. Где-то в это же время промелькнула Татьяна. «Три дня побегала по полям, заскучала и ускакала назад, видно, вспомнила покойного батьку, они тут любили гулять вдвоем», — прокомментировала ее неожиданный налет Валентина. Все Борино семейство было несказанно радо приезду Чигринцева — праздник с гостем становился похож на настоящий Новый год.

С утра тридцать первого Валентина занялась тестом, салатами, холодцом, мужикам вышел наряд на рубку дров и топку бани. Чтоб как-то занять себя, сговорились коптить сало и большой кусок просоленной свинины. Боря был трезв и деловит, Ванюшка, понятно, мешался под ногами, Валентина причитала — суматоха подготовки, главная составляющая праздника, объединила всех. Да еще так ярко светило солнце, морозец выстудил воздух, прочистил легкие — наст нестерпимо искрил, дышалось легко и свободно. Дрова рубили долго — впрок, исправляли Борину осеннюю недоделку. С полдня, затопив баню, сели на лавочку покурить.

Тут-то Борис и поведал сногсшибательную новость — он продал землю. Вскоре после чигринцевского отъезда надуло ветром московских охотников, богатых и серьезных.

— На двух джипах приехали — в самые Бобры прорвались, что твой трактор!

Место им понравилось. Вмиг и решили — Боря отводит им землю, зимой заготавливает лес, весной со щебетовскими мужиками ставит избу-пятистенок, баню и за мизерную плату назначается совместно егерем-сторожем.

— Все документы уже оформлены — у них это быстро, специальный человек приезжал, все по закону, — уважительно произнес Боря.

Деньги выдали в рублях, хотя предлагали доллары, он отказался.

— На кой мне? Солить? Я их только по телевизору и видал.

Переубедить его было невозможно, в конце концов он даже вспылил, нервно повысил голос:

— Что ты как моя баба — на наш век хватит, всю жизнь их за ничто держал! Куплю Ваньке мотоцикл, будет в школу ездить, и всего делов!

Словом, был в полной уверенности, что отхватил куш. Так оно и было — появилась зримая забота: москвичи посулили протянуть настоящую дорогу и телефон.

— Гришкиной ловле теперь конец, — констатировал Воля.

— Душегуб-то, как же, всех бобров из речки перетягал — теперь, раз я егерь, его песенка спета. — Он откинулся на спинку скамейки, мечтательно сощурил глазки — ну точно сытый кот на печи, — на лице расплылась самодовольная улыбка. — Документ мне выправят! Впрочем, попросят по-соседски, я глаза закрою, не изверг же, но с бобрами — крышка, они в книгу занесены, — важно добавил Борис и кивнул сыну: — Что, Ваня, поохотимся?

— Ты наохотишься, — в голосе парня звучала материнская интонация, — сперва трактор собери, на чем лес возить станешь?

— Деловой, — лениво заметил Боря. — Не боись, пригонят новый, тут теперь такая жизнь закрутится. — Он сладко потянулся.

— Рот, рот открой, когда с неба галушки забесплатно начнут падать, пропустишь! — не удержался Воля.

Борис миролюбиво процитировал в ответ телерекламу:

— Чтоб усе так жили!

Возразить ему было сложно. К вечеру залезли в баню.

Воля, поддавая пару, покрикивал на мужичков:

— Кончилось ваше мытье, привыкайте к жару, москвичи париться любят!

— Мы ко всему привычные, — отозвался Борис, но не стерпел и, пригнувшись, убежал в предбанник.

Но вот включили телевизор, расставили на столе тарелки — Валентина наготовила на целый полк. Чигринцев привез копченой колбасы, хорошей водки, специально для хозяйки вишневый ликер и две бутыли «пепси» для Ваньки.