Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы

Внезапно где-то совсем недалеко от дубовой рощи, где затаился Засадный полк, громко прокричали петухи.

Владимир удивленно завертел головой. Прочитав недоумевающий вопрос в его глазах, воевода Боброк спокойно пояснил:

— Деревушка тут недалече за лесом — Куликово. По сему селению и поле сие зовется Куликовым.

Солнце поднялось к полудню, когда издали с юго-восточной стороны раздался зловещий гул надвигающейся Мамаевой орды. Сначала это было нечто смутное, схожее с эхом, отразившимся от крутых склонов холмов. Затем явственно зазвучал боевой ордынский клич, и топот многих тысяч ордынских коней потряс землю. Вскоре рев наступающих татар смешался с грохотом и лязгом начавшейся яростной битвы.

Владимир метался по маленькой лужайке как хищный зверь, учуявший запах добычи. Вновь загнав ловкого гридня Фому на высокое дерево, Владимир кричал ему снизу, вопрошая о ходе битвы. Кто там одолевает на равнине, русичи или татары?

Фома отвечал сверху безрадостным голосом, мол, теснят нехристи русские полки. Татар великое множество и они лезут напролом, не считаясь с потерями!

Услышав от Фомы, что почти весь Сторожевой полк полег в сече с ордынцами, а его жалкие остатки отступили к Большому полку, Владимир почувствовал, как приступ отчаяния заполняет его сердце. Его мысли были о Дмитрии, находившемся в Сторожевом полку. Не лежит ли он бездыханный под грудами мертвых тел? Владимиру вспомнились слова Дмитрия, сказанные ему в ночь перед битвой. «Да, мы можем погибнуть в этой сече, но потерпеть поражение не имеем права!» — мысленно, как заклинание, произнес Владимир.

— Худо дело, князь! — крикнул с дерева Фома. — Татары вовсю теснят Большой полк и почти смяли полк левой руки! Боже, что творится-то!..

Владимир глянул в обеспокоенные лица своих бояр и сотников, стоявших гурьбой под могучим дубом. По их глазам можно было прочесть, что им не терпится выступить на подмогу к Большому полку. Владимир молча отвернулся, до боли стиснув пальцами рукоять своего меча. Сейчас спешить нельзя! Надо еще выждать!

Полк Андрея Ольгердовича на какое-то время выправил положение, поддержав расстроенный полк левой руки, которым командовал его брат Дмитрий Ольгердович.

— Жмут братья Ольгердовичи нехристей! — спустя полчаса радостно сообщил Фома. — Татары откатываются к оврагу. Стяги нехристей так и падают!

Владимир облегченно перевел дух. Вот и славно! Стало быть, Дмитрий и Боброк все верно рассчитали, поставив братьев Ольгердовичей на левом крыле нашего войска.

Между тем треск ломающихся копий и звон сталкивающихся мечей становились все ближе и ближе, топот копыт и вопли умирающих раздаются уже возле опушки леса, под сенью которого затаился Засадный полк. Крики сражающихся бойцов грозной несмолкаемой какофонией висят над полем Куликовым.

В голосе дозорного Фомы опять зазвучали тревожные нотки:

— Полки братьев Ольгердовичей отходят к Непрядве, туда же пятится Большой полк! Пал великокняжеский стяг!

Владимир, закусив губу, топчется на месте. Смятение нарастает в его душе. Однако ему нужно сохранять спокойствие! Теперь уже ясно, что худшее все-таки случилось: татары смяли левое крыло русской рати и теснят к Непрядве Большой полк. Исход битвы сейчас зависит от удара Засадного полка! И удар этот должен быть всесокрушающим и точным!

— Все кончено, князь! — выкрикнул Фома, торопливо спускаясь с дерева. — Давят ордынцы наших ратников на левом крыле, гонят их к Непрядве!

— А стоит ли Большой полк? — обратился к Фоме воевода Боброк, когда дозорный спрыгнул с нижней ветки на землю.

— Большой полк пока еще держится, но вся его середина прогнулась под натиском татар, — ответил Фома, надевая шлем на голову. — Того и гляди, распадется Большой полк надвое.

Боброк бросил взгляд на Владимира:

— Не пришло ли наше время, князь?

Владимир решительно переломил сухую веточку, которую нервно вертел в руках.

— Да, пора! — бросил он, кинувшись к своему коню.

Истомленные долгим бездействием дружинники без лишних понуканий вскакивали в седла, горя желанием окропить свои мечи кровью татар. По гулу и крикам, долетавшим с Куликова поля, было ясно, что татары далеко оттеснили русские полки от мест их изначального развертывания. Мимо дубравы проносились конные отряды ордынцев, спеша зайти в тыл Большому полку. Сражение откатывалось к лесистым берегам Непрядвы.

Вдруг поднявшийся сильный ветер стал раскачивать дубы, с которых дождем полетели сухие листья. Деревья заскрипели и застонали, словно желая заглушить топот копыт устремившегося в атаку Засадного полка.

— Час настал, братья! — крикнул Владимир своей дружине. — Притопчем нехристей!

Выхватив из ножен меч, Владимир первым вылетел из леса на своем огромном буланом коне. За ним, рассекая вихри крутящейся листвы, мчались сверкающие латами конники с красными щитами и наклоненными копьями.