Владимир Климов

Описания мучений сына, его трагическая кончина вдали от родных, искавших его все это время по фронтам и госпиталям, окончательно сломили Веру Александровну. Ире пришлось уйти с работы, чтобы не оставлять маму наедине с тягостными мыслями. А как только фронт продвинулся вперед и Курская область оказалась в глубоком тылу, Вера Александровна с дочерью добились разрешения побывать на могиле Алексея. Владимиру Яковлевичу в этой «милости» было отказано, не время отвлекаться от выполнения задач государственной важности. Родители так до конца дней и будут ощущать себя без вины виноватыми.

И с тех пор каждый год, пока позволяли силы и не окончилось ее земное бытие, Вера Александровна обязательно отправлялась в свой скорбный путь, в колхоз «Новые Всходы» Верхне-Смородинного сельсовета Поныревского района Курской области, на могилу сына, капитана Красной Армии Алексея Жасмина. А когда в Москве перед зданием МГУ будет установлена памятная стела с именами всех погибших в годы Великой Отечественной войны выпускников, среди которых высечено имя и Алексея Георгиевича Жасмина, родные станут приходить сюда, чтобы поклониться его памяти. И в память о брате Ирина Владимировна наречет своего сына его именем. Алексей навсегда останется душой и совестью этой великой и очень красивой русской семьи.

Вера Александровна с того трагического дня начала медленно угасать. И только новая беда, нависшая теперь уже над единственной дочерью, заставила ее на время вернуться к жизни. Ира со второго курса института переехала жить в Уфу, где вместе с еще одной студенткой снимала часть комнаты в доме старушки-башкирки. Постоянное недоедание, холодные уральские зимы сделали свое дело. Она тяжело заболела, врачи определили туберкулез, рекомендовав срочно уезжать из этих мест с губительным для нее резко-континентальным климатом. Владимир Яковлевич перевез дочку в Москву пока под присмотр Ружены Францевны, а вскоре и жена смогла осилить дорогу: Ире требовался постоянный уход. Больше полугода она пролежала в больнице, но все-таки родовую климовскую хворь – наследие владимирских предков – удалось изжить навсегда.

Оставшись к последнему военному году один в опустевшей уфимской квартире, помимо интенсивной деятельности в ОКБ, Климов погружается в теоретические исследования и осмысление дальнейшего развития авиации. Надо было жить дальше, а от решений Владимира Яковлевича зависела теперь судьба большого творческого коллектива, судьба его ОКБ, да и пути развития советской авиации страны.

И Климов берется за разработку «Законов развития конструкций авиационных моторов», с которыми он выступит сразу по окончании войны перед конструкторами страны.

На основе своих наблюдений «над жизнью авиационных конструкций на заводе № 26» Владимир Яковлевич приходит к выводу, что «с одной стороны, имеется неизбежная необходимость для конструктора, для завода, для руководителей промышленности и, наконец, для всей страны иметь правильное и исчерпывающее решение о перспективах развития конструкции авиационных моторов, хотя бы ближайших, и, с другой стороны, полное отсутствие каких-либо методов и подходов к решению этой задачи».

«Невольно возникает вопрос, а нельзя ли все же отыскать эти методы решения задачи? Нельзя же, конечно, допустить, что развитие авиационных моторов совершается вне всяких законов. А если эти законы имеют место, возникает вопрос, а нельзя ли вскрыть эти законы и на их основании построить теорию развития авиационных моторов.

Не менее, чем мы гадаем в вопросах развития авиационных моторов, гадали люди о жизни животных на земле, пока Дарвин не вскрыл законов происхождения видов, после чего многое стало понятным и ясным. Маркс нашел законы сложнейшего процесса – процесса общественного развития!