Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»

И наконец, Королевской регатой в Каннах завершилась напряженная программа российского экипажа в 1996 году. Наша яхта пришла первой в третьей и четвертой гонках. Но в заключительной гонке снова сказался громадный опыт Дэлтона. Мы стали вторыми в общем зачете, оставив за собой самого Ингвала. В общем, можно было смело, уверенно смотреть и двигаться вперед.

«Мы — страна величайших географических открытий и великих первопроходцев, — говорил тогда Маслаченко в одном из интервью. — Мы не должны были оказаться в стороне от этого грандиозного события. И кто-то должен был стать во главе. У нас есть все шансы победить, если соберем необходимую сумму. Нам нужно не более двух миллионов долларов. Для сравнения: годовой бюджет российской футбольной команды средней руки составляет пять-шесть миллионов долларов. Но нужной суммы мы пока не набрали. «Аэрофлот» с нами, "Внуковские авиалинии" тоже пока с нами. Но вот таким мощным организациям, как РАО Газпром или РАО ЕЭС России, Альфа банк, где все — болельщики «Спартака», мы почему-то неинтересны…»

А дальше возникли проблемы со строительством яхт «Гранд Мистраль». Недремлющие конкуренты хорошо постарались, чтоб сорвать проект. В результате дальнейшее строительство этих судов было прекращено. У наших оставался шанс на пару с экипажем Иигвала принять участие в гонке на побитие рекорда скорости для однокорпусных яхт.

Гонка должна была стартовать в Марселе и пройти через мыс Горн, Австралию… Маршрут трудный. Всего три пункта остановки, и в каждом не более двенадцати часов. При этом но условиям соревнований можно было заменить не более двух парусов. С учетом того, что яхты выполнялись по самой современной технологии, гонка была просто обречена стать сверхскоростной. Это своего рода «Формула-1» в парусном спорте. Они нацелились на побитие рекорда скорости для однокорпусных яхт — на пару с экипажем Лудде Ингнала.

Все шло по плану, даже чуть лучше. И вот грянул дефолт-98, который выкачал, подорвал и уничтожил все. «Рашн Тим» получила официальное письмо от президента России с благодарностью за труд, за все, что они сделали и чего не сумели сделать для своей страны.

А Лудде Ингвал с командой принял участие в гонке на побитие рекорда скорости Европа — Америка, и этот рекорд побил, чем наглядно подтвердил, что «Гранд Мистраль» — гонка для шкиперов и судов мирового класса.

Но не заладилось у всех, у всего проекта, роковым образом. Сказались «подводные течения», конкуренция других трансокеанских гонок, интриги, финансовые трудности. Не выдержал бюджет Пьера Феллмана. Маслаченко и Бородиной пожали друг другу руки. Поблагодарили товарищей по труду и судьбу за то, что подарила им незабываемые встречи, радость общения. Сюжеты пути к исполнению мечты.

Маслаченко отошел отдел. Он положил на них годы. И разочаровался. Но не в самой идее. А в непонимании! Он убежден, что престижу страны нужны именно гонки судов макси-класса, где чрезвычайно велика роль команды, ее профессионализм, слаженность действий. Он знает, как организовать столь грандиозный проект и как исполнить его на всех этапах и на всех уровнях.

Каждый день страна получала бы сообщения о ходе гонки, об участии в ней своего лучшего экипажа. Болела бы за него и гордилась им. Так же, как в тридцатые годы болели за своих летчиков, спасавших челюскинцев или совершавших перелет в Америку. Это тоже были спортивные маршруты отважных.

Он верит в то, что в его родной стране, где — хочу еще раз повторить — бюджет даже средней футбольной команды намного выше бюджета парусной кругосветной гонки крейсерских яхт, когда-нибудь это поймут. И тогда он снова бросит все и ринется гуда. Он никогда не опоздает. Так что будем ждать!

Образ движения

Он хорошо знает себе цену. Думаю, высокая самооценка была свойственна ему всегда. Даже в мальчишескую пору. И служила ему сильнейшим раздражителем во все годы жизни. Чем и продолжает быть. Однажды я спросил его: «Ты всю жизнь осваиваешь новые виды спорта. Но почему теннис для тебя так и остался в стороне? Неужели всего лишь потому, что он сейчас как бы главный государственный вид спорта? А это тебе, конечно, претит». «Дело не в этом, — ответил он, — просто я знаю, что очень быстро добился бы здесь высокого мастерства. Вот почему мне это неинтересно. Слишком быстро».

То, что он стал футболистом, не случайность. Но и не закономерность. Я уже написал, что он был так наделен природой, что наверняка добился бы выдающихся результатов во многих видах спорта.

Однако здесь мне в самую пору приостановиться и, прочитав уже написанное, напомнить самому себе и читателю, что вовсе не за биографический очерк я брался, а скорее за заметки о самобытности общеизвестной, публичной личности, о его собственной «технологии жизни».

Из наших давних бесед:

— Кем был для тебя Яшин? Что дал он тебе?