Владимир Путин

В феврале 2001 года в США была сделана попытка упразднить отдельные «российские» подразделения в структурах Государственного департамента и Совета по национальной безопасности США. «Россия будет для нас приоритетом из второго ряда, — поясняли эти проекты высокие чины администрации. — Нет смысла рассматривать Россию как какой-то “особый случай”». «Существует очень мало вопросов, которые администрация будет решать один на один с Россией». «Мы готовы рассмотреть инициативы России, если сочтем их разумными, но мы не собираемся давать советы России». Такие и похожие заявления звучали не раз. Весьма недоброжелательные по отношению к России резолюции были приняты в это же время и в Конгрессе США: одна из них касалась политики Российской Федерации в Чечне, другая — политики России в отношении Кубы. «Мы уважаем Россию, — заявил в своем интервью 1 апреля Джордж Буш. — Если русские подождут, то сами убедятся в этом. Но мы не хотим, чтобы точкой отсчета в наших отношениях был 1972 год, когда подписаны соглашения ПРО. Пусть этой точкой отсчета будет 2001 год»[223]. Но такой подход был неприемлем для нашего государства. Именно 1972 год стал в отношениях СССР и США началом разрядки. В последующие 25 лет были разработаны и приняты почти 30 важных соглашений с участием наших стран, и многие из этих соглашений увязаны с договором по ПРО.

Главным советником президента США и по проблемам национальной безопасности, и по российским проблемам стала Кондолиза Райс, хорошо владеющая русским языком. В ее заявлениях нередко звучала странная смесь уважения к русской культуре и убеждения не только в экономическом, но в интеллектуальном и моральном превосходстве Америки. «Никто не собирается оттеснять Россию на обочину, — говорила Райс в одном из интервью. — Те, кто думает, что слабая Россия — это хорошо для Соединенных Штатов, ошибаются. Но сильная Россия — это пока еще только мечта… Россия дала миру Пушкина и Достоевского, Малевича и Бродского, Рахманинова и Шостаковича. В один прекрасный день новые русские таланты снова нас изумят. Американцы будут действовать в соответствии со своими интересами — и России тоже, — если будут решать русскую проблему энергично и великодушно. Мы можем попытаться убедить русских в том, что мы только приветствуем их присутствие в числе важнейших стран мира, хотя только в том случае, если они будут вести себя подобающим образом. Мы можем указать им путь, каким можно туда попасть. Но это потребует не мелкой враждебности, а упорной и творческой дипломатии»[224].

Но у многих других, менее знакомых с историей и культурой России деятелей новой американской администрации пренебрежения к России было еще больше. «Какая холодная война, — воскликнул один из советников Буша, — может быть между Соединенными Штатами — уверенной в себе державой, которая может опереться на самый длинный в своей истории период роста, — и Россией, одинокой и ослабевшей империей с ее лишенной ориентиров элитой и экономикой, которая только год назад смогла остановить продолжавшееся десять лет падение!»

В конце апреля 2001 года Дж. Буш сделал заявление для печати по случаю ста дней его пребывания на посту президента США. В этом заявлении не было ни слова о России, даже в той части, где Буш говорил о проблемах международной политики. Буш выделил лишь три группы проблем: Ближний Восток, отношения с Китаем и Тайванем, проблемы НАТО. Поясняя планы по ПРО, он отметил, что Америка должна более четко донести свою позицию до европейских союзников, а о возражениях Москвы даже не упомянул. Но и Владимир Путин в своем ежегодном послании Федеральному собранию в апреле 2001 года ничего не сказал ни о проблеме ПРО, ни о Соединенных Штатах. До июльского саммита стран «восьмерки» в Генуе оба президента не планировали никаких встреч друг с другом.

Только в мае 2001 года Джордж Буш позвонил Владимиру Путину. Разговор был кратким, но он все же стал началом диалога. В конце концов было решено, что после визитов в страны НАТО Буш должен встретиться с Путиным. Эта встреча состоялась 23 июня в живописном замке недалеко от Любляны в Словении, она продолжалась несколько часов.

Хотя В. Путин и поднял тему исламского экстремизма и международного терроризма, Дж. Буш старался связать все обсуждения с темой ПРО и опасностями, которые исходят для США от Ирана, Ливии и Ирака. По свидетельству Буша, он сказал Путину в самом начале: «Посмотрите на меня. Если вы думаете или вам кажется, что я стараюсь взять над вами верх и пытаюсь ослабить Россию, то нам практически не о чем разговаривать. Мы можем заняться дипломатическими тонкостями. Вы должны определиться. Вы должны посмотреть на меня и решить, враждебен ли я или нет, хочу ли принизить значение России или я хочу иметь друга и союзника, с которым можно торговать и жить в мире. И если ваше мнение будет отрицательным, то у нас будет интересный, но короткий разговор, затем мы выйдем на публику и будем делать вид, что у нас была очень хорошая беседа. — И он посчитал, что это интересное предложение».