Владимир Путин

Что обо всем этом сообщали Анна Политковская или Вадим Речкалов?! Даже американская печать была на этот счет гораздо более объективной. Оуэн Мэтьюз и Анна Немцова писали в журнале «Ньюсуик» в статье «Мир Рамзана»: «Поезжайте прямо по бульвару Победы в Грозном, и вам никогда не придет в голову, что в Чечне была война. Пять лет назад этот широкий проспект выглядел как Сталинград во время Второй мировой войны. Теперь по обе стороны стоят новые жилые дома и бутики, торгующие итальянской одеждой. По всему городу сносят поврежденные войной здания, отбойные молотки грохочут круглые сутки. Над оставшимися руинами гордо реют гигантские полотнища с лицом покорителя города Владимира Путина. Остальной мир мог этого не заметить, но Президент России выиграл чеченскую войну. Не он ее начал, но он вел ее всей мощью Российской армии. Конфликт был таким же жестоким, как все, какие видела Европа в прошлые десятилетия. Грозный разбомбили до основания вместе с половиной чеченских городов. Почти миллион чеченцев стали беженцами; 80 тысяч — по преимуществу мирных жителей — погибли, а многие сотни исчезли, и их никто больше не видел. Были жертвы, массовые убийства, ужасающие нарушения прав человека. Но если война дорого обошлась в смысле крови и денег, то и мир, обеспеченный Кремлем, пока еще достаточно жесток. Его олицетворяет 30-летний Рамзан Кадыров — специально подобранный премьер-министр новой Чечни. Кадыров — бывший боевик, назначенный Москвой главным командиром Чечни в мае 2004 года, после убийства его отца, президента Ахмата Кадырова. Его задача — умиротворить Чечню всеми необходимыми средствами. Если Путин использовал артиллерийские дивизионы и тысячекилограммовые бомбы, чтобы подавить мятежников, то Кадыров избрал другой путь. Он воюет и побеждает, но низкими методами — в чеченском стиле. Эти методы просты, насильственны, но эффективны. В подчинении Кадырова находятся примерно 10 тысяч человек, одетых в американскую униформу и черные футболки с портретом их лидера Рамзана. Их насильственные меры тоньше, чем у русских, но они достигают цели. Его семейная резиденция находится в Центорое, в 20 километрах от Грозного. Здесь есть зоопарк, где живут львы, волки и страусы. Все строение окружают кипарисы, розы и искусственные холмы, увенчанные маленькими крепостями. Молодой герой Чечни безжалостно эффективен. Он создал такую систему осведомителей, которая на порядок лучше, чем все, что создавали здесь российские спецслужбы. Олег Орлов, директор правозащитной организации “Мемориал”, признает, что при Кадырове масштабы насилия в Чечне резко уменьшились, но избиения и даже исчезновения людей остаются все еще обычным делом»[368]. В этой колоритной картине много преувеличений, но в основном она верна.

На стройках Грозного и других городов заняты не приезжие строители, а сами чеченцы, и многие из них трудятся почти бесплатно, как на воскреснике. Многие люди и организации работают в долг. Но все равно восстановление республики требует очень больших средств. Москва дает в бюджет Чечни по разным общим и целевым программам не менее 20 миллиардов рублей в год. Но это меньше 1 миллиарда долларов. Размах строительства в Чечне требует более значительных средств. Рамзан Кадыров заверяет, что никто в Чечне не смог бы сегодня воровать деньги из бюджетных ассигнований. И ему можно верить. Он говорит, что все те, кто десять лет воровал огромные суммы федеральных ассигнований, идущих в Чечню, сейчас возвращают то, что украли. «Мы их всех знаем, и они знают, что мы знаем. Им поэтому некуда деться». И этому, вероятно, нужно верить. В «Фонд Ахмата Кадырова» платят и те бизнесмены, которые ведут свой бизнес в Чечне, и те, кто работает за ее пределами. «Этих людей мы также знаем», — говорит Р. Кадыров. В Чечне платят налоги лучше, чем в Москве. В Чечне есть нефть, и в течение последних нескольких лет добыча ее держалась на уровне 2 миллионов тонн в год. Но эта нефть принадлежит компании «Роснефть», и, по утверждению Рамзана Кадырова, лишь 10–15 процентов от выручаемых за продажу нефти 20 миллиардов рублей возвращается в Чечню. Рамзан Кадыров требует увеличения доли Чечни, он требует также восстановления большого нефтеперерабатывающего завода в городе Грозном, который работал здесь до 1990 года, но был полностью разрушен еще в годы первой чеченской войны. Он перерабатывал не только чеченскую, но и часть азербайджанской нефти. Решить эту проблему можно: к Новороссийску идет много нефтепроводов, и танкеры везут в Европу по преимуществу сырую нефть. В данном случае требования Чечни кажутся мне лично вполне справедливыми.