Владимир Путин

В первом приближении к истине можно сказать, что российская армия защищала в данном случае единство и целостность Российской Федерации, ибо как государство наша Федерация объединяет не только русский народ, но и все другие народы, которые проживают на ее территории. И как общество, и как государство Россия исторически сложилась не только как русское, славянское и православное образование, но и как многонациональное, полиэтническое и многоконфессиональное государство и общество. Распад Советского Союза и образование Российской Федерации как нового суверенного государства не изменили этой главной особенности России, создающей для ее лидеров как многие преимущества, так и многие трудности.

Когда говорят, что Россия — это европейская страна с христианскими ценностями, а это не раз подчеркивал и Владимир Путин, то это лишь одна сторона природы и сущности России как государства и общества. Такой взгляд на Россию наиболее важен для ее западных, северных и центральных регионов, но он непригоден для Северного Кавказа, Поволжья, Урала и Сибири. На юге и на востоке Российская Федерация включает в свой состав обширные территории, населенные издавна другими народами, которые исповедуют другие религии и имеют другие традиции и культуру, хотя активно воспринимают русский язык и русскую культуру. Объективно Россия выступает и сегодня как собиратель и объединитель многих земель и многих народов, которые не могли бы обеспечить свое благополучие и свое национальное существование без Российского государства. «Нас присоединили к России с помощью силы, — говорили осенью 1999 года жители Дагестана, — но теперь только силой нас можно оторвать от России».

Строить Россию только как православное государство, даже отказавшись от территорий, населенных по преимуществу не православными, а мусульманскими народами, — и в первую очередь отказавшись от Чечни (а именно такое «самоограничение» не раз предлагал Александр Солженицын), — означало бы разрушение исторически сложившегося облика и сущности России как многонационального и многоконфессионального образования. Те поиски главной для страны национально-государственной идеи, которыми в 90-е годы были заняты многие идеологи, публицисты и политики, вряд ли могли быть успешными при такой постановке проблемы. Ибо «русская национальная идея» и «идея Российского государства» — это два разных понятия и проекта, и у них нет одного решения.

Россия перестала быть социалистическим Советским Союзом и перестала быть империей, но она не стала государством русской нации, подобно тому как Франция — это государство французов, ФРГ — государство немцев, а Япония — яцонцев. Как государство Российская Федерация в ее нынешнем виде оберегает национальную жизнь многих народов и наций, она помогает обмену культурными ценностями и экономическому сотрудничеству внутри Федерации, усвоению достижений мировой экономики и мировой цивилизации. Достижения русской культуры не могут давать никаких преимуществ русским как нации. Ни многонациональный Дагестан, ни Осетия, ни Кабардино-Балкария, ни Башкирия и Татария, ни Калмыкия и Бурятия не мыслят сегодня своей национально-государственной и хозяйственной жизни вне России.

Однако многие идеологи чеченского сепаратизма думали иначе. Они развивали миф о чеченцах как об особом народе, который не знал государственных установлений, который не знал и не хочет знать достижений современной цивилизации, который должен даже разрушить свои города, как гнезда разврата и растления, смешения родов и ассимиляции, и жить в соответствии с древними установлениями и заповедями пророков. Один из наиболее радикальных идеологов чеченского сепаратизма и национализма Хож-Ахмет Нухаев утверждал: «…настоящим чеченцем может быть только верующий мусульманин, не признающий ни государственных идолов, ни божеств международного права, ни золотых тельцов научно-технического прогресса и рыночной экономики. Это ханиф, который придерживается фундаментальных, естественных, заповеданных всеми пророками единого Бога основ бытия; уз кровного и брачного родства, извечных принципов возмездия, родоплеменных институтов общинной жизни и других заповедей Единобожия. Чтобы быть ханифом, надо быть националистом и анархистом, надо быть варваром в первозданном сакральном смысле этого слова» [108].