Владимир Старицкий - воевода 16 века

Интересно, что Боярская Дума участвовала в рассмотрении дела Старицких, но не в его решении. Царь Иван Грозный не желал делать бояр судьями в своем споре с двоюродным братом. Участь удельной семьи предстояло решить духовенству.[57] Митрополит Макарий, архиепископы, епископы и прочие члены священного собора собрались в Кремле, где власти ознакомили их итогами розыска. «И перед отцем своим и богомолцом Макарием митрополитом и перед владыками и перед освещенным собором», — значится в летописи, — «царь и великий князь княгине Ефросиние и ко князю Володимеру неисправление их и неправды им известил и для своего Макария Митрополита и архиепископов и епископов гнев свой им отдал».[58] Официальная летопись представляла дело не вполне точно. Духовенство действительно просило царя за опальных, но государь внял совету митрополита не сразу. Княгиня Ефросинья и ее сын князь Владимир Андреевич подверглись опале.

Обвинив двоюродного брата в измене, царь Иван Грозный велел взять его под стражу и отправил в ссылку… в Старицу. Среди документов 1563 года в царском архиве хранилась «связка, а в ней писана была ссылка князя Володимера Ондреевича в Старицу…».[59] Опала и ссылка князя Владимира Андреевича сопровождалась конфискацией его удельного княжества.

Больше всего в этой истории «досталось» матери старицкого князя. Княгиню Ефросинью доставили из Старицы на подворье Кирилло-Белозерского монастыря, и 5 августа 1563 года игумен Васьян постриг ее в монашеский чин. В монашестве Ефросинья приняла имя старицы Евдокии.[60]

Князья Старицкие вышли из опалы довольно быстро, не ранее сентября-октября 1563 года. Характерно, что 15 сентября царь Иван Васильевич Грозный пожертвовал «40 рублей по княгине Евфросинии… в монастырь на Белоозеро». Государь Иван IV давая по ней деньги в монастырь «просил молить о здравии княгини Старицкой». Всего за это время братия Симонова монастыря получила от царя свыше 478 рублей.[61] Но не только деньгами помогал царь Иван Грозный опальной удельной княгине. Старице Евдокии было послано из великокняжеского погреба мед, мука, рыба, икра и т. д.[62]

В октябре 1563 года государь Иван Грозный в знак окончательного примирения с двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем ездил в Старицу, пировал там и «прохлаждался» в удельно-дворцовых селах.[63] Примирение между царем Иваном IV и его удельной старицкой родней на время приостановило развитие политического кризиса в стране.

Пока князь Владимир Старицкий пребывал в опале, ни о какой его военной деятельности не могло идти речи. Только в 1565 году мы находим князя Старицкого в разрядах, он посылается опять на южные рубежи страны со своими удельными войсками: «7073 (1565 — А. Ш.). И октября в 17 день приговорил царь и великий князь со князем Володимером Ондреевичем и со всеми бояры послати за реку з берегу боярина и воеводу Ивана Петровича Яковля со всеми людьми да воевод князя Ондрея Хованского да князя Онтона Ромодановского».[64]

С середины 60-х годов XVI столетия Московское государство попало в тяжелое положение. В ходе Ливонской войны русские войска потерпели крупные поражения под Улою и Оршей; литовско-польские войска вторглись в собственно московские границы и «пустошили» земли до Смоленска и Пскова. В самой Москве конфликт между царем Иваном Грозным и боярством достиг последней степени напряженности, все выше поднимала голову феодальная знать среди боярских группировок. Все чаще называется имя князя Владимира Андреевича Старицкого в качестве возможного преемника царя Ивана Грозного. Все это побуждало государя «всея Руси» для сохранения своей власти на решительные действия и реформы.

И 3 января 1565 года в стране вводится опричнина. Страна разделилась на земщину и особый государев двор-опричников. Был также создан хорошо вооруженный опричный корпус. В указе о его образовании количество «опричных» служилых людей определялось в 1000 человек, но с течением времени это количество было увеличено до многих тысяч. Вводилась и особая форма для опричников — «черные кафтаны из грубого сукна, подбитые мехом, а под ними богатая нижняя одежда, черные же островерхие шапки; на шее лошади привязана была собачья голова, а у колчана со стрелами — нечто вроде кисти или метлы, в знак того, что опричники обязаны грызть как собаки государевых изменников» и выметать «измену» из Московского государства.[65]

С введением опричнины начались казни и опалы на неугодных царю лиц, «изменников» и «заговорщиков и, главным образом, против тех, кто в той или иной степени симпатизировал удельному старицкому князю Владимиру Андреевичу, поддерживал его притязания на царский престол. «Однако», — по словам историка А. А. Зимина, — «это было не просто запоздалым возмездием крамольным боярам, а, скорее, превентивным мероприятием, которое ставило своей целью подорвать опору старицкого князя среди московской аристократии».[66]