Владимир Старицкий - воевода 16 века

В 50-е годы XVI столетия князь Владимир Андреевич Старицкий еще более проявит себя на поприще воеводы, так как применение военным силам в то опасное время находилось постоянно. В1553 году он хотя и не принимал участия в военных действиях против крымских татар, но находился с царем Иваном IV в Коломне.[27]Этому, наверняка, есть свое объяснение. Дело все в том, что царь Иван Васильевич не забыл мартовские события 1553 года, когда глава Российского государства вдруг занемог «тяжским огненным недугом». Он бредил в жару, перестал узнавать близких людей. В такой ситуации было принято решение о составлении завещания и приведения бояр, а также князя Владимира Андреевича, ближайшего родственника царя, к присяге на верность его наследнику Дмитрию. Опять создавался прецедент, который был после смерти великого князя Василия III при малолетнем Иване IV, повлекший за собой смуту. Началось скрытое соперничество группировок знати, и з частности недовольство чрезмерным возвышением Захарьиных, родственников царицы Анастасии. Именно в этот период времени многие бояре выразили свои симпатии старицкому князю, так как уже в случае смерти малолетнего царевича законным наследником трона должен был стать его двоюродный брат князь Владимир Андреевич. Только под давлением «ближних» бояр Старицкий был вынужден присягнуть наследнику престола. Но царь Иван Грозный выздоровел, и вопрос о престолонаследии утратил остроту. Именно эти события навсегда испортили взаимоотношения между царем и удельным князем: «И оттоле бысть вражда великая государю с князем Володимером Ондреевичем, а в боярех смута и мятеж, а царству почала бытии во всем скудость», — замечает русская летопись, откликаясь на мартовские события 1533 года.[28]

Таким образом, царь Иван Грозный не мог доверять одному старицкому удельному князю важные военные дела. Так, 6 июля 1553 года, когда государю пришли вести о том, что крымский хан вновь появился у российских границ, он «отпустил князя Владимира Андреевича до воевод своих князя Семена Ивановича Микулинского с товарищи» в Серпухов, а сам «пошел в Коломну».[29]

В 1554 году удельный старицкий князь постоянно находится рядом с царем Иваном IV в большом полку, который «курсирует» маршрутами Коломна — Тула.[30]

Приведение бояр к присяге во время болезни царя Ивана Грозного в 1553 году. Лицевой летописный свод.

Только в 1556 году царь Иван Грозный наконец-то отпускает князя Владимира Андреевича для выполнения ответственного поручения: «Во всех местах смотрити детей боярских и людей их. И свезли к государю списки изо всех мест, и государь сметил множество воиньства своего…».[31]Следующие два года старицкий князь возглавляет войска в Коломне и стоит заслоном татарскому войску «против крымского царя Девлет-Гирея».[32]

Тем временем на Западе Россия в 1558 году начинает Ливонскую войну. Возникает вопрос: стоило ли ввязываться в Ливонскую войну? Какие мотивы двигали царем Иваном Грозным, когда он отдавал приказ о наступлении русских войск на Прибалтику?

Однозначного ответа на эти вопросы до сих пор нет. Русский историк С. М. Соловьев одним из первых высказал мысль, что война была средством достижения более тесных культурных и торговых контактов в Западом: «при сильной потребности иметь непосредственное сообщение с Западною Европою, иметь гавани на Балтийском море взоры московского царя необходимо обращались на Ливонию, добычу легкую по ее внутреннему бессилию».[33]

В дальнейшем Ливонская война была объявлена историками стратегической кампанией за выход к Балтийскому морю, за прорыв к западной цивилизации, которому подло препятствовал ничтожный Ливонский Орден.[34]Парадоксальность их высказываний в том, что совершенно непонятно, за какой выход к морю боролась Россия, если он у нее был? Россия контролировала все побережье Финского залива от Ивангорода до Невы.

Чтобы понять истоки этого крупнейшего конфликта в средневековой Восточной Европе, необходимо обратиться к истории дипломатической борьбы в регионе в середине XVI века.

В 1550-е года в России набирали обороты крупномасштабные реформы всех сфер жизни, от экономики до управленческих структур. Для их проведения требовались деньги, и русское правительство искало всевозможные пути для их извлечения. В 1554 году, после истечения 30-летнего перемирия, Россия предъявила Ливонскому ордену требования уплаты так называемой «Юрьевской дани», упоминавшейся в документах еще с 1463 года. Казус состоял в том, что каждый раз при заключении русско-ливонского перемирия подписывали три договора: ливонско-новгородский, ливонско-псковский и дерптского епископа с Псковым. Пункт о дани содержался только в последнем договоре, поэтому ее выплата ливонцами саботировалась, а русские особо не настаивали.