Читаем Владимир Высоцкий полностью

Ответит он: «Не верь молве —

Их там не больше, чем в Москве!»

Потом уложит чемодан

И – в Магадан!

Не то чтоб мне – не по годам, —

Я б прыгнул ночью из электрички, —

Но я не еду в Магадан,

Забыв привычки, закрыв кавычки.

Я буду петь под струнный звон

Про то, что будет видеть он,

Про то, что в жизни не видал, —

Про Магадан.

Мой друг поедет сам собой —

С него довольно, с него довольно, —

Его не будет бить конвой —

Он добровольно, он добровольно.

А мне удел от Бога дан…

А может, тоже – в Магадан?

Уехать с другом заодно —

И лечь на дно!..

1965

<p><strong><emphasis>* * *</emphasis></strong></p>

В холода, в холода

От насиженных мест

Нас другие зовут города, —

Будь то Минск, будь то Брест, —

В холода, в холода…

Неспроста, неспроста

От родных тополей

Нас суровые манят места —

Будто там веселей, —

Неспроста, неспроста…

Как нас дома ни грей —

Не хватает всегда

Новых встреч нам и новых друзей, —

Будто с нами беда,

Будто с ними теплей…

Как бы ни было нам

Хорошо иногда —

Возвращаемся мы по домам.

Где же наша звезда?

Может – здесь, может – там…

1965

<p>ВЫСОТА</p>

Вцепились они в высоту, как в свое.

Огонь минометный, шквальный…

А мы всё лезли толпой на нее,

Как на буфет вокзальный.

И крики «ура» застывали во рту,

Когда мы пули глотали.

Семь раз занимали мы ту высоту —

Семь раз мы ее оставляли.

И снова в атаку не хочется всем,

Земля – как горелая каша…

В восьмой раз возьмем мы ее насовсем —

Свое возьмем, кровное, наше!

А можно ее стороной обойти, —

И что мы к ней прицепились?!

Но, видно, уж точно – все судьбы-пути

На этой высотке скрестились.

1965

<p>ПЕСНЯ ПРО СНАЙПЕРА, КОТОРЫЙ ЧЕРЕЗ 15 ЛЕТ ПОСЛЕ ВОЙНЫ СПИЛСЯ И СИДИТ В РЕСТОРАНЕ</p>

А ну-ка, пей-ка,

Кому не лень!

Вам жисть – копейка,

А мне – мишень.

Который в фетрах,

Давай на спор:

Я – на сто метров,

А ты – в упор.

Не та раскладка,

Но я не трус.

Итак, десятка —

Бубновый туз…

Ведь ты же на спор

Стрелял в упор, —

Но я ведь – снайпер,

А ты – тапер.

Куда вам деться!

Мой выстрел – хлоп!

Девятка в сердце,

Десятка – в лоб…

И черной точкой

На белый лист —

Легла та ночка

На мою жисть!

1965

<p>ПЕСНЯ ЗАВИСТНИКА</p>

Мой сосед объездил весь Союз —

Что-то ищет, а чего – не видно, —

Я в дела чужие не суюсь,

Но мне очень больно и обидно.

У него на окнах – плюш и шелк,

Баба его шастает в халате, —

Я б в Москве с киркой уран нашел

При такой повышенной зарплате!

И сдается мне, что люди врут, —

Он нарочно ничего не ищет:

Для чего? – ведь денежки идут —

Ох, какие крупные деньжищи!

А вчера на кухне ихний сын

Головой упал у нашей двери —

И разбил нарочно мой графин, —

Я – мамаше счет в тройном размере.

Ему, значит, – рупь, а мне – пятак?!

Пусть теперь мне платит неустойку!

Я ведь не из зависти, я так —

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1840–1850-х годов
Поэты 1840–1850-х годов

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии «Библиотеки поэта»: Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора» — своеобразный комментарий к его знаменитой картине «Сватовство майора». Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии «Нового поэта» (И. И. Панаева).Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

Антология , Евдокия Петровна Ростопчина , Михаил Александрович Стахович , Фёдор Алексеевич Кони , Юлия Валериановна Жадовская

Поэзия
Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия