Владимир Высоцкий

Холодной острой бритвой

Восходящие потоки.

И кровь вгоняли в печень мне,

Упруги и жестоки,

Невидимые встречные

Воздушные потоки.

Но рванул я кольцо на одном вдохновенье,

Как рубаху от ворота или чеку.

Это было в случайном свободном паденье —

Восемнадцать недолгих секунд.

…А теперь – некрасив я, горбат с двух сторон,

В каждом горбе – спасительный шелк.

Я на цель устремлен и влюблен, и влюблен

В затяжной неслучайный прыжок!

И обрывают крик мой,

И выбривают щеки

Холодной острой бритвой

Восходящие потоки.

И проникают в печень мне

На выдохе и вдохе

Бездушные и вечные

Воздушные потоки.

Беспримерный прыжок из глубин стратосферы —

По сигналу «Пошел!» я шагнул в никуда, —

За невидимой тенью безликой химеры,

За свободным паденьем – айда!

Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,

Хоть условья паденья не те.

Но и падать свободно нельзя – потому,

Что мы падаем не в пустоте.

И обрывают крик мой,

И выбривают щеки

Холодной острой бритвой

Восходящие потоки.

На мне мешки заплечные,

Встречаю – руки в боки —

Прямые, безупречные

Воздушные потоки.

Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно:

«Не тяни за кольцо – скоро легкость придет…»

До земли триста метров – сейчас будет поздно!

Ветер врет, обязательно врет!

Стропы рвут меня вверх, выстрел купола – стоп!

И – как не было этих минут.

Нет свободных падений с высот, но зато —

Есть свобода раскрыть парашют!

Мне охлаждают щеки

И открывают веки

Исполнены потоки

Забот о человеке!

Глазею ввысь печально я

Там звезды одиноки —

И пью горизонтальные

Воздушные потоки.

1973

ПАМЯТНИК

Я при жизни был рослым и стройным,

Не боялся ни слова, ни пули

И в привычные рамки не лез, —

Но с тех пор, как считаюсь покойным,

Охромили меня и согнули,

К пьедесталу прибив ахиллес.

Не стряхнуть мне гранитного мяса

И не вытащить из постамента

Ахиллесову эту пяту,

И железные ребра каркаса

Мертво схвачены слоем цемента, —

Только судороги по хребту.

Я хвалился косою саженью —

Нате смерьте! —

Я не знал, что подвергнусь суженью

После смерти, —

Но в обычные рамки я всажен —

На спор вбили,

А косую неровную сажень —

Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,

Живо маску посмертную сняли

Расторопные члены семьи, —

И не знаю, кто их надоумил, —

Только с гипса вчистую стесали

Азиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,

И считал я, что мне не грозило

Оказаться всех мертвых мертвей, —

Но поверхность на слепке лоснилась,

И могильною скукой сквозило

Из беззубой улыбки моей.

Я при жизни не клал тем, кто хищный,

В пасти палец,

Подходившие с меркой обычной —

Отступались, —

Но по снятии маски посмертной —

Тут же в ванной —

Гробовщик подошел ко мне с меркой