Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Уже на следующей встрече, в доме сестры Марины Одиль, Ше­мякин впервые слушал песни Высоцкого. Особенно его потрясла «Одной этой песни было достаточно для меня, чтобы понять: Володя — гений! В этой песне было сочетание всего... Как говорят художники: есть композиция, рисунок, ритм, цвет — перед тобой шедевр. То же самое в этой песне — ни единой фаль­шивой интонации... Все было, как говорили древние греки, в клас­сической соразмерности. Полная гармония, да еще плюс к этому — на высочайшем духовном подъеме! Это гениальное произведение, а гениальные произведения никогда не создают мелкие люди.

Как же я мог, столкнувшись с такой громадной личностью, как Володя Высоцкий, упустить этот момент? Естественно, я сразу по­несся в магазин. Естественно, я купил самые лучшие магнитофоны. Естественно, я быстро натренировался записывать и сказал: «Воло­дя, давай начнем работать. Тебе нужно, чтобы у тебя все, что ты соз­дал, было записано. Хронологически, не хронологически, но ты обя­зан все это сделать на самом высоком уровне...» Поэтому были куп­лены лучшие микрофоны для гитары и для голоса отдельно, чтобы записывать как можно лучше. И я буквально его стал теребить, что­бы он начал работать. Пускай потом будут беседы. Потом мы мо­жем посидеть за столом, но сначала — работа.

И это у него после вошло уже в привычку. Он приезжал ко мне прямо из Орли, надевал очки, у него в последнее время зрение до­вольно скверное было, прямо на мольберте раскладывал свои но­вые вещи и пел... Вот так начинались эти записи. Он чувствовал, что получается действительно интересное, историческое. А когда в издательстве «YMCA-PRESS» вышел четырехтомник «Песни рус­ских бардов» — там было около ста текстов Высоцкого, — Володя мне сказал: Он уже сам чувствовал, что душа его окрепла, голос окреп, окрепло даже понятие собственно­го творчества. Он чувствовал, что стал уже мастером, и хотел пе­репеть все свое старое иначе. Он начинал петь, и как по-новому он все исполнял!»

Так они работали пять с половиной лет в каждый приезд Вы­соцкого в Париж. Были записаны десятки катушек пленки. Тогда они не ставили какой-то конкретной цели, писали — и все. Для себя, для вечности... После смерти Высоцкого Шемякин издаст де­вять пластинок, альбом иллюстраций и три тома его стихов...

М.Шемякин: «Володя сыграл в моей жизни громадную роль. Прежде всего как человек, которого я любил и люблю... Человек не­обычайно утонченный, сложный и порой очень трудный, как все гениальные люди...»

В следующем году по рассказанной Шемякиным биографии Высоцкий напишет триптих:

М.Шемякин: «Эта песня написана им после моих рассказов о страшнейшей из психиатрических больниц, экспериментальной клинике Осипова... Это, действительно, самая страшная и трагическая песня...»

В Москву Высоцкий возвратился 24 мая. 26 мая А.Демидова за­писала в дневнике: «Приехал Высоцкий... Рассказывал про Мекси­ку, Мадрид, «Прадо», Эль Греко. Объездил полмира».

Из Парижа Высоцкий вернулся с собственной бородой — го­товил «фактуру» для роли Пугачева в фильме Алексея Салтыкова «Емельян Пугачев» по сценарию Э.Володарского. Но это был оче­редной «пролет» мимо желанной цели...

Э.Володарский: «Написав сценарий о Емельяне Пугачеве, я, од­нако, хотел, чтобы его сыграл именно Высоцкий. Фотографии пре­тендентов в гриме наклеили на большой лист ватмана, и все же­лающие могли выбрать «своего» Пугачева. Консультант фильма, профессор МГУ Сергей Тимофеевич Преображенский, далекий от кинематографической среды человек, просмотрев фотографии, ска­зал: «Вообще больше всего подходит вот этот» — и указал на... Вы­соцкого (а до этого он его даже не знал в лицо). «Только вот не тот», — и указал пальцем на Матвеева. В результате Пугачева играл все-таки Матвеев. И никто ничего сделать уже не мог...»

Оценка ситуации, сформулированная А.Салтыковым, скорее всего, верна: «На главную роль был утвержден Высоцкий, а в коми­тете сказали: "Или будет играть Матвеев, или картину закрываем!" Они там, наверху, боялись, они знали, что если он сыграет Емельяна Пугачева, то вообще станет национальным героем!..»

Пришлось Высоцкому сбрить «пугачевскую» бороду — нужно было играть молодого Гамлета. Да и песняпредназначавшаяся для этого фильма, осталась за кадром. Благо­даря монтажеру фильма Нине Петрыкиной сохранилась отличная проба Высоцкого в фильм. В роли Екатерины планировалась Мари­на Влади, но в фильме эту роль сыграла Вия Артмане.