Владимир Высоцкий без мифов и легенд

Однажды принесли повестку о немедленной явке в психодис­пансер якобы на беседу с профессором. Прямо оттуда его отпра­вили в специальную экспериментальную психиатрическую клини­ку им. Осипова с диагнозом — шизофрения. В клинике уколами и таблетками из Шемякина пытались выбить страсть к мистическим картинам. Только через полгода из психбольницы выручила мать, взяв сына на поруки. «Лечение» не прошло даром — через полто­ра месяца началась депрессия, появился страх, аллергия к масля­ной краске. Какое-то время Михаил скрывается в горах Сванетии, затем в Псковско-Печерском монастыре. Скитания продолжались около года. Страх прошел, краски уже не вызывали отвращения, и Шемякин вновь становится к мольберту.

Русский композитор Игорь Стравинский, проживающий в США, высоко оценил работы молодого художника и способство­вал тайному вывозу некоторых его работ на Запад. В 69-м году про­ходит персональная выставка работ Шемякина в Нью-Йорке, затем участие в выставках в Кельне и Париже.

Прослышав о молодом и талантливом художнике, в 70-м году в Ленинград приехала одна из наиболее успешных французских «галерейщиц» Дина Верни. В молодости она несколько лет прорабо­тала в Москве корреспондентом газеты «Le Monde», хорошо знала русский язык и фольклор, поддерживала отношения с диссидента­ми... Но основным занятием Верни было то, что принято называть «авангардным искусством». Она выставляла Энгра, Дега, Сезанна, Кандинского; в России была знакома с лучшими художниками-авангардистами: Кабаковым, Булатовым, Янкелевским, Рабиным... И, ко­нечно, была в курсе появления нового таланта. Она собрала карти­ны Шемякина — более 60 работ — и по дипломатическим каналам увезла в Париж, организовала выставку, которая имела большой ус­пех. Искушенная не только в искусстве, но и житейских делах, Вер­ни предложила Шемякину развестись с женой и вызвала ее вместе с дочерью во Францию по гостевой визе...

Терпение охранителей социалистической нравственности и та­кого же реализма по отношению к художнику-бунтарю закончилось.

М.Шемякин: «Помню, как меня выгнали из России. Я был со­всем мальчишкой — 27 всего-то! — и меня в первый раз назвали «Михал Михалычем». Вызвали в ОВИР, а там, в отдельном каби­нете, сидел полковник (я потом узнал его фамилию — Попов) ле­нинградского КГБ. Он сказал: "Жить вам в СССР не дадут. Преж­де всего — Союз художников. Сумасшедшие дома вы прошли. Принудработы — тоже... Второго суда над вами не будет, автоматически получаете два года. Из тюрьмы же вам не выйти, пойдет накручи­вание сроков. Тюрьма — психушка — зона. Есть предложение: по­кинуть пределы нашей державы, несмотря на то что вам придется за границей нелегко. Тем не менее, это для вас лучший выход. Ни­кто не должен знать, что вы уезжаете. Мы даже с родителями не можем вам дать попрощаться. Уезжайте срочно. Поймите: наш от­дел за то, чтобы вы уехали. Но у нас есть соседи, которые тоже за­нимаются вами. Так вот: им очень интересно наблюдать за вами и вашими друзьями... Главное, друзьям ничего не говорите: свои — хуже врагов"».

В ОВИРе Шемякину выдали паспорт с правом на постоянное ме­сто жительства и выбором страны, которая сразу предоставит это право. Французское посольство сразу же выдало визу. И вот 25 декаб­ря 1971 года Дина Верни со своим мужем в аэропорту Орли встре­чала Шемякина, прилетевшего без вещей, но с любимой собакой.

Богатейшая женщина Франции, Дина Верни предложила моло­дому и талантливому художнику все условия, о которых только мо­жет мечтать человек, плюс контракт на десять лет, но с одним пунк­том: художник работает только под ее контролем. На третий день Шемякин с семьей уходит от Верни — «не хотелось сидеть в клет­ке, даже золотой».

Предсказания кагэбиста сбылись... Семья жила два года без го­рячей воды, без туалета в заброшенном бильярдном клубе. Лишь в 74-м году, накануне знакомства с Высоцким, Шемякин выставляет свой акварельный цикл «Петербургский карнавал», принесший ему мировую известность и оглушительную славу. Образовались более-менее приличные условия для жизни и работы.

Их познакомил Михаил Барышников после спектакля, на кото­ром присутствовал Высоцкий вместе с Влади. Вспоминает жена Ми­хаила — Ребекка Модлен: «Нас познакомил Миша Барышников, он танцевал в тот вечер в Гран-Опера. Танцевал всего пять минут — ка­жется, отрывок из «Дон Кихота», — и еще было много всяких фран­цузов. Но когда вышел Барышников — ох, какие были аплодисмен­ты! После выступления он пригласил нас за кулисы — вот там мы и познакомились с Володей и Мариной».

Это было притяжение и соединение талантов...