Владимир Высоцкий. Человек народный

Михаил Ходанов: Поначалу, когда Высоцкий еще учился во МХАТе, он был по форме бытовым атеистом, каковыми были тогда очень многие. В чем это выражается? Вот, пожалуйста, песня «Марш космический негодяев»:

Мы на Земле забыли десять заповедей рваных.
Нам все встречи с ближним — нипочем…
На Бога уповали бедного, но потом узнали, нет его.
Ныне, присно и во веки и веков.

Это был дух времени. Потому что были еще отголоски 50–60-х годов: целина, героизм, какие-то новые веяния — мы все, мол, сами сможем! Война выиграна, будем строить социализм — боженька сидит где-то там, на облачке, а мы здесь, на земле, делаем важные дела. Тогда вообще к Богу отношение было такое сатирическое и несерьезное!

Думаю, нет смысла приводить все выдержки из стихов Высоцкого, с комментариями Отца Михаила. Очень уж объемный анализ: формат издания не позволяет привести все высказывания. Думаю, достаточно обозначить сам подход. И он действительно верный — можно сказать, является классическим в литературоведении: «Нельзя смешивать лирического героя, от имени которого ведется повествование, и самого автора».

Михаил Ходанов: Важно, от имени кого исполняется песня. Например, «Баллада о маленьком человеке» из фильма «Бегство мистера Мак-Кинли». Начинается она так:

Погода славная, а это — главное.
И мне на ум пришла идейка презабавная,
Но не о Господе и не о космосе.
Все эти новости уже обрыдли до смерти.

Но это же явно не Высоцкий такое говорит! Это говорит именно персонаж — серый западный человек, стиснутый в раковине своего потребительского эго. Думаю, Высоцкому очень хорошо удалось передать психологию этого меркантильного клерка, мечтающего о некоем «земном рае». Очень хорошие баллады, глубокие!

Ярлык «атеизм» во времена СССР можно было присвоить подавляющему числу советских граждан. Верующих, воцерковленных людей было ничтожно мало.

Ирэна Высоцкая: Помню, со мной училась девочка из церковной семьи: так ее травили с первого по четвертый класс! Ее не пускали никуда, а учителя говорили, что, мол, «нехорошо-то как»! В школе мы все атеисты были — нас так воспитывали. Поэтому и Владимир тут, конечно, не исключение.

Не обошла чаша сия и деятелей культуры. Так уж сложилось, что те из них, кто активно демонстрировал свою религиозность — стараниями парткомитетов, худсоветов, силовых структур, а то и даже психиатров, — были оттеснены от возможности что-либо определять в культурной жизни страны. Поэтому и все симпатии к вере и к церкви у людей искусства были больше тайными, публично не демонстрируемыми.