Владимир Высоцкий: Я, конечно, вернусь…

Макаревич не ошибся: время Высоцкого действительно ушло вместе с ним, но творчество его явилось той путеводной звездой для новой волны молодых рок-музыкантов, что повела их за собой в сторону серьезного осмысления окружающей их действительности. И не случайно, что в начале 80-х на небосклоне советской рок-музыки появились знаменитые «текстовые» группы – «Аквариум» Бориса Гребенщикова, «Кино» Виктора Цоя, «Алиса» Константина Кинчева, «Зоопарк» Майкла Науменко. Те годы подарили нашей сцене и 24-летнего барда Александра Башлачева, о котором в первой отечественной рок-энциклопедии сказано: «За считаные годы создал около шестидесяти песен, хотя некоторые из них песнями не назовешь – каждая из больших вещей Башлачева („Ванюша“, „Егор Николаевич“) содержит в себе целый мир, как эпические поэмы древности. Ранние песни написаны под непосредственным влиянием В. Высоцкого, А. Галича, М. Науменко („Зоопарк“)…

Объявляя поход против той же рок-музыки, партийные идеологи в первую очередь боролись не с чуждой пропагандой западных идей, их пугала осмысленность творчества новоявленных рок-певцов, их идейная преемственность с творчеством умершего, но незабываемого Владимира Высоцкого. Тот же Артем Троицкий писал: «Смешно. И горько: казалось бы, официоз должен трубить в фанфары, радоваться тому, что подростки наконец-то получили в кумиры своих соотечественников, что впервые за пятнадцать лет советская поп-музыка и песни на русском стали популярны и престижны у молодежи… Но у бюрократов своя извращенная логика и свои представления об интересах страны…»

И чтобы заткнуть глотку рок-певцам новой волны, и создавались «черные списки», которые запрещали официальным органам печати, телевидения и грамзаписи популяризировать крамольные рок-группы, для этого и выдвигалось условие подобным исполнителям использовать в своем репертуаре до 80 % песен официального изготовления, то бишь надежных и проверенных по отношению к режиму композиторов и поэтов, для этого и выходили в свет статьи, подобные статье С. Куняева в «Нашем современнике» или в «Советской России» за 8 мая 1984 года под названием «Игра с микрофоном».

Декабрьский номер того же «Нашего современника» разродился подборкой писем-откликов на июльскую статью С. Куняева.

«…Вызывает возмущение поведение поклонников Высоцкого на кладбище. Вытаптывание чужих могил – это неуважение к нашим предкам. Печально, что к этим топтунам теперь стали присоединяться и молодожены, заезжающие на кладбище из загса. Заметьте, заезжают к Высоцкому, а не на могилы своих отцов и дедов…» (Н. Богданов, аппаратчик, поселок Мамонтовка.)

«Ни один талант не виноват в крайностях своих поклонников. Знаете, почему я зачеркнула слово „гений“? – потому что решила написать не только о Высоцком. Разве голос Лемешева стал хуже из-за того, что его сумасшедшие поклонницы целовали след от ботинка прославленного тенора? Разве песни Аллы Пугачевой перестали быть драматически насыщенными из-за того, что в ее подъезде целыми днями стоят влюбленные почитательницы? Любовь к таланту принимает порой самые уродливые формы, но в этом ни в коей мере не виноват первоисточник» (Т. Салынская, школьница, Москва).

«Герой Высоцкого не знает нормального мира народных, общечеловеческих ценностей. Но ежели судьба обделила – это одно, тут не вина, тут беда. Однако герой и не помышляет о нормальном мире нормальных ценностей. Возможно, я сужу предвзято. Но отсутствие диалога с Родиной, ответственности перед ней – очень серьезный показатель болезни. Нет душевного родства героя с народом, нет включенности в общее дело. Герой всегда особенный, всегда противопоставленный – заранее и всему. И совсем уже нерусская черта: самореклама. Поза настоящего мужчины, который, как ему и положено, нигде не пролил настоящую слезу…

Я боюсь Мужчины с неприкрытой претензией к жизни: отдай мне мое! Не вижу в нем веры, не вижу идеала. Не вижу, ради чего раздвоенный, страдающий певец встал к микрофону, точно к амбразуре.

Герой Высоцкого, претендующий быть Мужчиной, слишком смахивает на мальчика с гитарой из подворотни. Одно в нем устойчиво – качества хорошего кулачного бойца.

И еще одно: «бард» хотел улучшить людей. Но разве от этого легче? Хороши ли средства? Хорош ли его герой, его идеал? Если и была маска, то она приросла, стала лицом – есть у маски такая скверная тенденция прирастать. И надо быть великим мастером, чтобы соблюсти дистанцию. В данном случае – увы… Вот и прижился Высоцкий там, где явно не хотел бы. Сытые «сильные личности» поют его пьяными голосами. Держат за своего…» (О. Разводова, преподаватель Воронежского университета.)