Читаем Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне полностью

Войны и голодухи натерпелися мы всласть — сп. «Десять дней, которые потрясли мир»

Всю Россию до границы — сп. «Десять дней, которые потрясли мир»

Десять тысяч, и всего один забег

До магазина или в «Каму» — сп. «Десять дней…»

Как все, как это было

Как-то раз, цитаты Мао прочитав

Корабли постоят и ложатся на курс — лето, сп. «Последний парад»

Мой друг поедет в Магадан — посвящение И. Кохановскому

Мой сосед объездил весь Союз

Наши добрые зрители — к/ф «Последний жулик»

О вкусах не спорят, есть тысяча мнений — к/ф «Последний жулик»

Один музыкант объяснил мне пространно

Ой, где был я вчера

Опасаясь контрразведки

Перед выездом в загранку

Пока вы здесь в ванночке с кафелем

Прожить полвека — это не пустяк — посвящение К. Симонову

Свои обиды каждый человек

Сидели, пили вразнобой

Сказал себе я: «Брось писать!»

Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог

Смех, веселье, радость

Солдат всегда здоров — май, сп. «Павшие и живые»

Сыт я по горло, до подбородка — посвящение И. Кохановскому

У вина достоинства, говорят, целебные

У меня запой от одиночества

У нас вчера с позавчера — к/ф «Война под крышами»

1966 год

А люди все роптали и роптали

Андрей, Кузьма! А что Максим — сп. «Пугачев»

А у дельфина («Парус»)

В далеком созвездии Тау Кита

В заповедных и дремучих — к/ф «Короткие встречи»

В королевстве, где все тихо и складно

В Ленинграде городе, у Пяти Углов

Вот главный вход, но только вот — зима 1966–1967

Вот и кончился процесс

Вот что: жизнь прекрасна, товарищи — к/ф «Последний жулик»

В ресторане по стенкам висят тут и там

Все мои товарищи пропали, разбежались

В суету городов и в потоки машин — к/ф «Вертикаль»

В тридевятом государстве

Говорят, лезу прямо под нож

Гололед на Земле, гололед

Дела! Меня замучили дела — октябрь — посвящение В. Абдулову

День-деньской я с тобой, за тобой

Дорога, дорога — счета нет шагам — к/ф «Саша-Сашенька»

Если друг оказался вдруг — к/ф «Вертикаль»

Здесь вам не равнина — к/ф «Вертикаль»

Здесь сидел ты, Валет — к/ф «Последний жулик»

Здравствуй, Коля, милый мой

Здравствуйте, наши добрые зрители — к/ф «Последний жулик»

И вкусы и запросы мои странны

Каждому хочется малость погреться

Как ныне сбирается вещий Олег

Как призывный набат прозвучали в ночи — сп. «Павшие и живые»

Кто сказал: «Все сгорело дотла» — к/ф «Сыновья уходят в бой»

Мерцал закат как блеск клинка — к/ф «Вертикаль»

Мяч затаился в стриженой траве

Наверно, я погиб («Она была в Париже») — посвящение Л. Лужиной

Наши предки — люди темные и грубые

Небо этого дня ясное — к/ф «Война под крышами»

Не пиши мне про любовь

Ну вот, исчезла дрожь в руках — к/ф «Белый взрыв»

О вкусах не спорят — к/ф «Последний жулик»

Песня парня у обелиска космонавтам — к/ф «Саша-Сашенька»

Почему все не так? Вроде все как всегда — к/ф «Сыновья уходят в бой»

— Рядовой Борисов! — Я!

Сегодня не слышно биенья сердец — к/ф «Сыновья уходят в бой»

Стоял тот дом, всем жителям знакомый — к/ф «Саша-Сашенька»

Удар, удар, еще удар!

У домашних и хищных зверей

У нее все свое — и белье, и жилье

Чем славится индийская культура

Что же будет-то, а?

Что сегодня мне суды и заседанья

Экспресс Москва — Варшава, тринадцатое место

Я раньше был большой любитель выпить

Я слышал на Савеловском вокзале

Я спросил тебя: «Зачем идете в гору вы?» («Скалолазка») — к/ф «Вертикаль»

Я тут подвиг совершил

1967 год

А ну, отдай мой каменный топор

Беда! Теперь мне кажется… — посвящение В. Абдулову

Без запретов и следов — к/ф «Точка отсчета»

Бросьте скуку как корку арбузную

Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я

В Африке, в районе Сенегала

В голове моей тучи безумных идей

Возвращаюся с работы

Вот вы докатились до сороковых — посвящение О. Ефремову

Вот и разошлись пути-дороги вдруг — посвящение В. Абрамову, к/ф «Капитан»

В сон мне — желтые огни — зима 1967–1968

Говорят в Одессе дети

Граждане! Зачем толкаетесь

Гром прогремел — золяция идет — к/ф «Интервенция»

Долго же шел ты, в конверте листок — к/ф «Внимание, цунами»

Долго Троя в положении осадном

До нашей эры соблюдалось чувство меры — к/ф «Интервенция»

Едешь ли в поезде, в автомобиле

Если я богат, как царь морской

Запомню, запомню, запомню тот вечер

Здесь лапы у елей дрожат на весу — сп. «Свой остров»

Змеи, змеи кругом, будь им пусто

И душа и голова, кажись, болит

Икона висит у них в левом углу

Как все, мы веселы бываем и угрюмы — к/ф «Интервенция»

Копи! Ладно, мысли свои вздорные копи

Кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса

На краю края Земли, где небо ясное — январь

Не заманишь меня на эстрадный концерт

Не писать мне повестей, романов

Ну что, Кузьма? — сп. «Пугачев»

Она на двор, он со двора

Отпустите мне грехи мои тяжкие

От скучных шабашей смертельно уставши

Переворот в мозгах из края в край

Побудьте день вы в милицейской шкуре

Подымайте руки, в урны суйте

Полчаса до атаки — сп. «Иван Макарович»

Профессионалам зарплата навалом

Реже, меньше ноют раны

Сижу ли я, пишу ли я

Теперь я не избавлюсь от покоя

Ты думаешь, что мне не по годам — посвящение И. Кохановскому

У дойки, где почетные граждане

Уже не стало таких старух

У меня друзья очень странные — посвящение В. и С. Савичам

У моря, у порта живет одна девчонка — к/ф «Интервенция»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии