Владимир Высоцкий: монологи со сцены

Не обязательно поэтический спектакль должен быть сделан на поэтическом материале. Можно играть и прозу, и это будет поэзией. Просто весь строй спектакля, вся манера, как играют актеры, все оформление поэтично по сути своей. А можно играть и стихи так, что вы будете сидеть и засыпать. Верно? — Значит, поэтичность зависит от того, как это сделано, какой строй души у участников данного зрелища. Есть поэтический строй — будет спектакль.

Вот спектакль по повести Б. Васильева «А зори здесь тихие». Многие из вас видели фильм. Я считаю, что спектакль сделан намного сильнее. Очень высокий уровень эмоций. Вас прихватит за горло. Вроде, частный случай трагический — гибель пяти девушек. Таких случаев было много во время войны.

В кино есть и болото, и одна из девушек тонет, настоящие немцы, все стреляют, по-настоящему показывают смерть. В театре ничего этого нет. Нет ни леса, ничего. Но есть поэтический образ спектакля, который рождается из грузовика. Грузовик, покрашенный под лес, камуфлированный, замаскированный. Такими пятнами рыжевато-зелеными. Потом этот грузовик разбирается на щиты, превращается в лес. Щиты висят на тросах, покачиваются и светом создается полное впечатление деревьев и леса. Из-за этих щитов появляются немцы.

На каждом из щитов работает какая-то девушка. Во время спектакля она поет свою песню. Вы эту песню запоминаете. Когда девушка гибнет, никто не стреляет. Просто звучит какой-то аккорд, щит вращается вместе с девушкой. Потом девушка уходит, вращается пустой щит и звучит песня, которую девушка пела во время спектакля. Кончается песня и звучит реквием, хорал по ней.

В этом тоже есть решение, есть поэтический образ. Поэзия присутствует не в чистом виде. Что-то пролетело, настроение какое-то в зале, уж я не знаю. Есть поэзия или нет — это как деньги: есть — есть, нет — нет. Точно так же и талант: есть — есть, нет — нет.

В этом спектакле коллаж из музыки: из хоралов классических, которые мы нашли, из музыки, которую написали современные композиторы, из русских песен. Музыка, свет, пустой вращающийся щит. Даже мужчины в зрительном зале хлюпают носами. Стоит ком в горле. Есть точное попадание. Музыка еще сильнее вздергивает впечатление от спектакля.

Когда вы уходите после спектакля, у вас есть полное ощущение, что вы слушали какую-то поэму.

Когда репетировался этот спектакль, почти до самой премьеры было чувство полного провала. Бывает, что в нашем театре почти до конца мы думаем, что ничего не произойдет. Иногда мы молча уходим с репетиций, чтобы ничего не говорить главному режиссеру. И вдруг ты приходишь и видишь чудо. Буквально за две-три репетиции сделан спектакль. На одной из репетиций спектакля «А зори здесь тихие» мы увидели, что действие достигло настоящего трагизма, поднялось до уровня настоящей трагедии.

Я был на репетиции, на которой случился этот спектакль. Ведь Борис Васильев написал повесть, драматургии нет. Надо ее создать, надо ее самим делать. Но Любимов — Мастер, мастер этого дела. Он пишет много инсценировок. И эту инсценировку написал он. И случилось действо. Актеры начали разговаривать, действовать, играть.

В этом спектакле присутствует демон поэтический…

По произведениям ленинградского писателя Федора Абрамова «Пелагея», «Алька», «Деревянные кони» в нашем театре сделан спектакль «Деревянные кони». Получился очень интересный спектакль. Я его поклонник, потому что в нем не занят. Там в основном женщины работают. Но играют они здорово очень: и Алла Демидова, и Зинаида Славина. И Иван Бортник — наш актер — он мужа Пелагеи играет. Хотя роль почти без слов, он сделал замечательный русский характер.

Очень интересная постановка. Любимов никогда не делает неинтересно.

Я стараюсь не писать песен для других людей. Но однажды мне довелось работать с драматургом Штейном, который попросил меня написать несколько песен для комедии «Последний парад». Ставил ее на сцене своего театра главный режиссер Театра сатиры Плучек.

И я написал. Это были песни «Утренняя гимнастика», «Москва — Одесса», «Про Магадан»…

Надо вам сказать, что я не люблю, когда кто-то из певцов поет мои песни. Из профессиональных певцов. Они, вероятно, поют лучше. У них вокальные данные. Сзади у них оркестр. Меняются номера, свет… Авторская песня — живой организм. Ее можно менять, придавать другие оттенки и другие формы. Я знаю людей, которые коллекционируют магнитофонные записи моих песен. У них есть одна и та же песня в двадцати различных вариантах. Не в смысле слов, а по исполнению. Иногда песню можно не узнать — как будто бы другая песня.

Поэтому я не даю свои песни эстрадным певцам. А своему брату — драматическому актеру — почему бы не дать?! Драматические актеры обычно лишены вокальных данных, они буду делать упор на исполнение, чтобы донести смысл. И если они уважительно относятся к моим текстам, то будут уважительно исполнять мои песни.