«Владимир Высоцкий – Суперагент КГБ»

Дескать, «настроения нет. Володя на диване лежал, на гитаре играл». И это вместо того, чтобы светиться счастьем, радоваться жизни. Якобы страстно влюбленный в Марину новоиспеченный муж в ее отсутствие по-прежнему жил с актрисой Театра на Таганке Татьяной Иваненко и та уже после того, как Высоцкий себя окольцевал, родила от него дочь.

Со Станиславом Говорухиным, режиссером культового сериала «Место встречи изменить нельзя», 1979 год. Роль Глеба Жеглова стала одной из самых ярких у Высоцкого

Ему вторит скульптор Зураб Церетели. Свадьбу, которую Высоцкий и Влади сыграли в съемной малогабаритной квартире на Котельнической набережной, он назвал более чем «скромной и скучной».

Да. Потому что их союз был не столько любовным, сколько сугубо деловым: они работали в паре.

Но зачем Влади это было нужно?

Вы забываете, что она зачастила в Союз после того, как во Франции ее киношная слава пошла на спад. И поддержка такой мощной организации, как КГБ, актрисе не помешала бы. Тем более что у Комитета были обширные связи в кругах французской интеллигенции, которые он использовал в том числе и для карьерного продвижения нужных ему людей.

А что касается вербовки Высоцкого, то мы с Федором Раззаковым пришли к выводу, что она состоялась за два года до официального оформления его брака с Мариной Влади.

Владимир Семенович обратился к председателю КГБ Юрию Владимировичу Андропову с письмом, в котором выразил готовность сотрудничать с Комитетом, еще в 1968 году.

«ВЫСОЦКИЙ ЛЮБИЛ ПЕТЬ О СИЛЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ДУХА, НО САМ ОН БЫЛ НЕ ЛИШЕН

ВСЕВОЗМОЖНЫХ СЛАБОСТЕЙ»

Текст этого письма вы приводите в книге. Вообще, ваш бестселлер щедро снабжен всяческими документами: докладными записками, выдержками из персональных дел - по аналогии с телесериалом «Семнадцать мгновений весны»: «Истинный ариец, характер нордический. Беспощаден к врагам рейха...». Неужели кто-то из бывших коллег рискнул «слить» вам такую информацию? Или это, скажем так, художественная реконструкция?

Художественными реконструкциями занимался Юлиан Семенов, который не работал в КГБ и понятия не имел, как эти машины - разведка и контрразведка - функционируют, хотя ему давали читать дела оперативной разработки на «ШП» (шпионаж).

История Штирлица в том виде, в котором Семенов ее написал, - это вообще издевательство над здравым смыслом, если хотите - сага о придурке, где каждая серия - история очередного провала.

У меня же профессиональная реконструкция, построенная на рассказах Владимирова и биографии Высоцкого. Кстати, после выхода нашей, как вы говорите, скандальной книги никто из бывших контрразведчиков Управления КГБ по Москве и Московской области, Первого и Пятого управлений КГБ СССР с опровержением не выступил. Они боятся, что общественность снова - в который раз - потребует открыть архивы.

И все-таки вы, по-моему, противоречите сами себе. Утверждаете в книге, что ни в коем случае не следует склонять к сотрудничеству со спецслужбами актеров на пике успеха и счастливых людей вообще...

Да, я считаю большой ошибкой вербовочный подход к Людмиле Гурченко в 1957 году, после «Карнавальной ночи». Лучшие агенты - это актеры, считающие себя незаслуженно обиженными режиссерским вниманием, так как они замечают в окружающих любой негатив.

Но в 1968-м фантастическая популярность Высоцкого только набирала обороты...

Скорее, набирали обороты его проблемы. Всерьез к нему тогда еще никто не относился. Да, Высоцкий любил петь о силе человеческого духа, но сам он был не лишен всевозможных слабостей. Тщеславный, любивший выпить и поволочиться за женщинами, полунищий актер... Естественно, он очень хотел выбиться в люди. И когда в июле 1967-го увидел Марину Влади, понял, что это его шанс всех «умыть», доказать, что он не только на гитаре бренчать умеет.

В марте 1968-го французская кинозвезда приехала в Москву снова, чтобы сниматься в фильме «Сюжет для небольшого рассказа». Высоцкий попытался возобновить с ней отношения, но неудачно, впал из-за этого в депрессию и 20 марта явился нетрезвым на спектакль «Десять дней, которые потрясли мир». Когда директор театра Николай Дупак запретил ему выходить на сцену, а Любимов назначил на его роль другого исполнителя - Валерия Золотухина, он стал срывать с себя костюм Керенского: «Я ухожу... Отстаньте от меня...». Золотухин догнал друга у самого выхода, и тот показал ему записку: «В моей смерти прошу никого не винить»...

До суицида дело, к счастью, не дошло...