Владимир Высоцкий в Одессе<br />(Документальная повесть)

«В этом фильме я должна была петь песню Высоцкого, которую он написал специально для меня. Но мне как-то не показалось, что я смогу её спеть. Вообще исполнять Володины песни чрезвычайно трудно, а тут ещё была сложная мелодия. И тогда эту тему сняли. Мне Леонид Данилович (Агранович. — М. Ц.) сказал: „Пой, что хочешь, что вспомнишь — любой романс, любую шутку". И я спела какой-то старинный малоизвестный романс. Володя, по-моему, не огорчился: ну не получилось, и не получилось…»[53]

Обидно получается: не осталось от песни ни следа. Я всё-таки не хотел сдаваться и позвонил Л. Стриженовой. Про песню, предназначавшуюся в фильм, актриса не помнит, и разговор пошёл о её встречах с Высоцким, поскольку Любовь Васильевна заканчивала ту же Школу-студию МХАТ, что и Высоцкий, но на четыре года позднее:

«Когда мы были студентами, то несколько раз встречались на студенческих вечерах. Володе нравилось, как я пела. „Вагончик тронется, перрон останется…" какие-то студенческие песни… А потом мы встречались несколько раз в Одессе в „Куряже", и получалось так, что я входила в комнату, когда он пел. Я тихонечко входила, и он говорил: „А сейчас будет петь Люба". Но, естественно, я всегда отказывалась от этого, — народ пришёл слушать его, а тут вдруг я запою»[54].

Л. Стриженова посоветовала мне обратиться к режиссёру картины Л. Аграновичу. (Собственно, именно это я и собирался сделать.)

И снова неудача (правда, вполне ожидаемая) — информации о песне никакой. Зато удалось выяснить другое.

«Л. А. — Я проводил пробу актёров, и Высоцкий привёл Шацкую. Шацкая — интересная, красивая женщина, но, что называется, не из той колоды. А у Володи проба получилась замечательная.

М. Ц. — Вы предлагали Высоцкому главную роль?

Л. А. — Нет-нет. Главная роль там женская, играла её Люба Стриженова. Она играла следователя, и там было несколько человек, которых она допрашивала. Они свидетели убийства, вот один из них и должен был быть Высоцкий. Ну, он отказался не потому, что ему было мало, а потому что у него времени не было»[55].

Итак, роль, которую мог сыграть, но не сыграл Высоцкий, выяснена. Вопрос с песней остался открытым. Последняя возможная зацепка заключалась во фразе, сказанной Л. Аграновичем в интервью Б. Акимову: «Есть один человек, но он далеко, в США, гитарой лучше управлялся, чем Люба, мог помогать ей». Б. Акимов оставил фразу без внимания, а я спросил режиссёра, кого он имел в виду. Услышал в ответ: «Да это мой сын Алёша Ковалёв!»

Разговор с артистом А. Ковалёвым, ныне сотрудником радиостанции «Голос Америки», помог получить интересную информацию о Высоцком (в том числе, некоторым образом связанную с Одессой, о чём будет сказано в своём месте), но, увы, не в связи со «Случаем из следственной практики». По словам А. Ковалёва, он действительно видел Высоцкого на съёмочной площадке, но о песне ничего не знает.

К сожалению, не все загадки имеют решение. Вопрос о том, что за песню предлагал Высоцкий в фильм Л. Аграновича, видимо, навсегда останется без ответа…

«Особое мнение» (лето 1967 года)

Ещё одна несостоявшаяся работа Высоцкого на Одесской студии. О том, что он получил приглашение сниматься в эту картину режиссёра В. Жилина, Высоцкий писал в письме к Л. Абрамовой:

«А я тут продал новую песню на киностудию. Песню писал просто так, но режиссёр услышал, обалдел, записал — и сел переписывать сценарий, который называется „Прокурор даёт показания" (в прокат фильм вышел под названием «Особое мнение». — М. Ц.), а песня — про подводную лодку. Он написал 2 сцены новых, и весь фильм предложил делать про меня. В связи с этим возникли 2–3 съёмочных дня, чтобы спеть песню и сыграть облучённого подводника. Я это сделаю обязательно, потому что песню очень люблю. Ещё он хочет, чтобы музыка была лейтмотивом всего фильма, значит, я буду автор музыки вместе с одним композитором, который будет только оркестрировать мою мелодию»[56].

С тем, что описал Высоцкий, вполне согласуются воспоминания самого режиссёра В. Жилина: