Владимир

— Тебе известно, — спокойно ответил на это проэдр Василий, — что Иоанн Цимисхий отдал корону болгарских каганов в Святую Софию. Там она и будет лежать, а когда сядешь на престол в Преславле, получишь корону. Кесарю — кесарево!

Отступать! Нет, кесарю Борису уже поздно это делать. Проэдр Василий возвращает ему корону, но надеть ее на голову должен сам Борис. Что ж, у кесаря выбора нет.

Проэдр Василий приглашает в свои покои в Большом дворце патрикия Феодора.

Муж этот был одним из богатейших людей в Константинополе, прославился тем, что торговал десяток лет с русами, смело пересекал каждую весну Русское море и поднимался вверх по Днепру в Киев, где у него был свой двор, погреба, рабы, осенью возвращался с нагруженными всяким добром хеландиями[51] в Константинополь, — его даже прозвали Феодором Бореем.

Проэдр Василий хорошо знал патрикия Феодора, не раз приглашал его в Большой дворец, чтобы разузнать о далекой Руси; бывали случаи, когда проэдр Василий давал Феодору и важные задания (купцы Византии всегда были глазами императоров в чужих землях): именно Феодора Борея посылал проэдр с василиками к печенежскому кагану Куре, когда Иоанн Цимисхий задумал убить князя Святослава.

И патрикий Феодор выполнил тогда задание Цимисхия, разыскал у Днепра Курю, дал ему двести кентинариев,[52] а каган весной дождался князя и убил его на острове Хортица.

Теперь проэдр Василий и патрикий Феодор встретились как старые знакомые, друзья.

— Я слыхал, патрикий Феодор, — начал беседу проэдр, что ты только что прибыл из Киева.

— Да, проэдр Василий, я прибыл из Киева три дня тому назад.

— Ты ехал морем?

— Нет, по Борисфену и Понтом я побоялся ехать. На этот раз я ехал лошадьми через земли тиверцев и уличей, а потом через Болгарию.

— И как мне говорили, ты опять отправляешься в Киев?

— Сейчас зима, и все пути на Русь закрыты, но весной я непременно выеду в Киев.

— Ты — настоящий рус! — засмеялся проэдр.

— Русом я никогда не стану, — так же шутливо отвечал патрикий Феодор, — хотя многие русы считают меня своим ромеем.

— Ты, как мне передавали, даже имущество имеешь на Руси.

Феодор Борей усмехнулся:

— Когда купец торгует в чужих землях, он должен молиться и своим и чужим богам.

— Но веруешь ты в единого Бога?

— Я верую только в единого Бога — и императоры Византии и ты, проэдр Василий, это знаете.

— Да, императоры знают и благодарны тебе. Ты оказал великую услугу, убив Святослава.

— Я никогда никого не убивал, — сурово произнес патрикий Феодор, — князя Святослава убил каган Куря.

— За наше золото…

— Да, золото было наше, — согласился Феодор.

— А тебе не страшно там, в городе Киеве?

— А чего же мне бояться? Не один я сижу в Киеве, есть там наши купцы и кроме меня, дворы у них есть и на севере Руси, в Новгороде. Торгуем, проэдр Василий, и торгуем неплохо. Богата земля русская, у нас есть, что им продать, а еще больше можем купить у них.

— А как русы относятся к нашим купцам?

— Хорошо! Русы, проэдр, очень мирные люди и никогда не обманут, не обидят купца. Они страшны только тогда, когда кто-нибудь с оружием вторгается к ним… А мы, прости меня на слове, вторгаемся и вторгаемся к ним.

— Послушай, патрикий, — проэдр вскочил с кресла и несколько раз прошелся по палате, — сейчас Византия не хочет и сил не имеет вторгаться на Русь. Хватит! Я сам видел войско князя их Игоря под Константинополем,[53] Святослава — на Дунае… Благодарение Богу, что этот варвар убит. А что теперь творится на Руси?

— О чем именно ты хочешь знать, проэдр?

— Каков Большой дворец киевских князей? Патрикий Феодор усмехнулся:

— Такого большого дворца, как наш константинопольский, в Киеве нет.

— Меня интересует не сам дворец, а князья.

— Понимаю… На Руси ныне сидят сыновья князя Святослава.

— Сколько их?

— В Киеве сидит Ярополк, под Киевом на земле Древлянской — Олег, они сыновья Святослава и угорской княжны, а еще один, князь Владимир, сидит в Новгороде, он сын князя Святослава и рабыни.

Проэдр Василий вздрогнул: сыну императора и рабыни тяжело было слышать это.

— А кто из них, — спросил он, — лучше всех, то есть с кем из них легче договориться? Слышишь, патрикий, мы сейчас не можем воевать с Русью, я хочу с ней договориться.

— Ты хорошо делаешь, проэдр, с Русью лучше не воевать, а договориться и вести торг. Прежние императоры наши, к сожалению, этого не делали, если же мы установим такие отношения с Русью, тогда скорее удастся и покорить ее…

— Я вижу, ты меня понимаешь, патрикий! Хорошо, будем действовать. Так какой же из князей русских наиболее пригоден для Византии?

— Только киевский князь Ярополк. Он христианин, очень честолюбив, ненавидит своих братьев, особенно сына рабыни, Владимира.

— Он женат?

— Нет, проэдр. Тебя, я вижу, и это занимает…

— Занимает, и даже очень, потому что ты поедешь весной в Киев не только как купец, но и как наш посол, вместе с тобой поедет посольство, а может быть, и епископ… По дороге в Киев вы должны будете найти печенегов…

— Ты задумал убить Ярополка?

— Отнюдь. Наоборот, ты найдешь печенежского кагана…

— Курю?