Читаем Владимирские просёлки полностью

Владимирские просёлки

Пишет Крамской Третьякову: «Ужасное время. Точь-в-точь в запертой комнате в глухую ночь, в кромешной тьме сидят люди, и только время от времени кто-то и в кого-то выстрелил, кто-то кого-то зарезал; но кто, кого, за что? – никто не знает. Неужели не поймут, что самое настоятельное – зажечь огонь?.. Неужели Аксаков прав, говоря в конце концов эти ужасные слова: „Замолчите, честные уста…“

Результатом всего этого шума было то, что Павел Третьяков предложил Илье Ефимовичу Репину незамедлительно ехать вслед за Аксаковым в село Варварино и написать с него портрет для своей галереи, той галереи, которую мы теперь называем Третьяковской.

Репин принял заказ безоговорочно. В летописи сельца Абрамцева находим: «Илья Ефимович ездил во Владимирскую губернию писать портрет Аксакова, который был в административной ссылке».

Между тем Иван Сергеевич, вырвавшись из московской суеты и отдалившись от напряженной нервозности последних дней, окунулся в океан летней, цветущей, пахнущей медом тишины. Он пришел в восторг от места своей ссылки. «Любуюсь гармоническим сочетанием изящной щеголеватости первого плана с сельской простотой второго, миловидной укромности, с одной стороны, и величавой шири – с другой.

Домик – прелестная игрушечка, а выйдешь на террасу – взор погружается, уходит в необозримую даль, – такой простор, такой важностью тишины охватывается душа».

Не удивительно, что здесь, в Варварине, после долгого перерыва Аксаков снова начал писать стихи. В одной из его биографий так и сказано. «Лишь по прошествии семнадцати лет вновь осенило его поэтическое вдохновение, уже на закате дней, во время известного заточения в с. Варварино».

Вот одно из стихотворений Аксакова – послание его к хозяйке имения Е. Ф. Тютчевой:

ВАРВАРИНО

Как будто вихрем бури злойСнесло мой дом, и я – изгнанник!Но дружба путь водила мой,И вот я в пристани. Я твойОтныне гость и сердцем данник.Как тихо дни мои текут!Как мил, укромен твой приют!Как сердцу вид его отраден,Как нежит душу, тешит взор,Как в простоте своей наряден,Как величав и безогляденПред ним раскинулся простор!Реки серебряный извив,Блестящий в мураве зеленой;По гибким скатам желтых нивБродящей тени переливИ рощей сумрак отдаленный…Виднеют села… здесь и тамСверкает крест, белеет храм.Куда ты взор ни обратишь,Какая ширь! Какая тишь!Но всюду в ней снует, бесшумный,Рабочей Руси труд святой…О чудный мир земли родной,Как полон правды ты разумной!Великий мир, родимый мир!Ты бодр и мощен, как стихия…Твоей лишь правдою РоссияПреодолеть возможет мирИ свергнуть идолы чужие!Но час не близок. Злая мглаВершины Руси облегла.В той безнародной вышинеРодная мысль в оковах плена;Одни лишь властвуют вполнеТам лесть, и ложь, и буйство тлена!Но внемлет бог простым сердцам:Сквозь смрад и чад всей этой плесниВосходит с долу фимиам,Несется звук победной песни,Поющей славу небесам.

18 августа 1878 г., село Варварино

Между тем Репин ехал да ехал из Москвы в Варварино, и вот однажды жена Аксакова Анна Федоровна написала своей сестре – хозяйке имения: «Сегодня утром, когда я вставала, звук колокольчиков приближающейся тройки заставил меня испытать некоторое ощущение беспокойства, но оказалось, что это приехал из Москвы один молодой художник, присланный Павлом Третьяковым к моему мужу с просьбой разрешить сделать его портрет для своей портретной галереи знаменитостей. Вот они уже водворились в гостиной за работой».

Сам Аксаков так отзывался о Репине:

«Художник Репин очень талантливый и очень скромный, еще довольно молодой человек и известный (одна его большая картина, „Садко“, богатый гость (купец) – находится у наследника, куплена за 6 т. р., другая – „Бурлаки на Волге“ – у в. кн. Владимира), прислан был сюда Третьяковым, чтобы снять мой портрет для его галереи.

Не затягивая дела, я отдался в его распоряжение, и в три дня портрет готов. Сегодня он сушится и сохнет».

Есть и воспоминания Репина на этот счет:

Перейти на страницу: