Владивосток. Форпост России на Дальнем Востоке

Весной 1931 г. правительством СССР было принято решение об усилении обороны Владивостока. Нарком обороны К.Е. Ворошилов прибыл во Владивосток и лично выбрал место для установки артиллерийской батареи на о. Русском. Башни с линкора «Полтава» были доставлены на Русский остров, и в 1934 г. монтаж батареи был закончен и ей было присвоено имя К. Ворошилова.

В наше время, в 1992 г., были проведены показательные стрельбы Ворошиловской батареи. Цель диаметром 2 м была поражена на расстоянии 11 км.

В настоящее время батарея снята с вооружения и превратилась в объект туризма, как и все 122 объекта Владивостокской крепости, среди которых оборонительные сооружения (форты, опорные пункты, редуты, пороховые погреба, противодесантные капониры), инфраструктурные сооружения (казармы, флигели, склады, хранилища и пр.).

Граф Муравьев-Амурский

– Товарищи, поздравляю вас! Не тщетно трудились мы: Амур сделался достоянием России! Да здравствует император Александр и да процветает под покровом его вновь приобретенная страна! Ура! – Голос генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева слегка дрожал от волнения, когда 18 апреля 1858 г. он зачитывал свой приказ войскам в Усть-Зейском посту. Два дня назад был заключен Айгунский договор, возвестивший миру о присоединении к России дальневосточных земель.

Подробную информацию о заключении Айгунского договора поместили «Санкт-Петербургские ведомости». «Спешу сообщить вам известие, – писал 20 июня 1858 г. корреспондент газеты, – радостным образом взволновавшее наш город и которое с не меньшим удовольствием будет везде принято в Восточной Сибири. Курьер с Амура, из нашего Усть-Зейского поста, проездом в Петербург привез сюда известие, что генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н. Муравьеву удалось заключить с китайскими уполномоченными новый трактат о разграничении России с Китаем…»

26 августа того же года император всероссийский Александр Николаевич издал указ, подводящий итог личным заслугам Муравьева: «Граф Николай Николаевич! Примерно ревностное и полезное служение ваше, неоднократно ознаменованное военными подвигами и особыми отличиями на поприще гражданского управления, обратили на себя внимание в Бозе почившего родителя моего. Справедливо оценяя ваши достоинства, он вверил начальствованию вашему обширный край в отдаленнейших пределах империи. Вы вполне оправдали доверие одиннадцатилетними неутомимыми трудами на пользу и благоустройство вверенной управлению вашему Восточной Сибири. В воздаяние за таковые заслуги ваши Я возвел вас указом, сего числа Правительствующему Сенату данным, в графское Российское империи достоинство, с присоединением к имени вашему названия Амурского, в память о том крае, которому в особенности посвящены были в последние годы настоятельные труды ваши и постоянная заботливость».

Тем же указом Муравьеву было присвоено звание генерала от инфантерии, а в историческом 1858 г. был подписан еще один указ, после чего и появилось на картах Приморье.

В заключении Айгунского договора вместе с Муравьевым-Амурским участвовали также обер-квартирмейстер подполковник Константин Фадеевич Будогоский, показывавший во время переговоров на картах все земли, отходившие к России, и Яков Парфельевич Шишмарев, переводчик с маньчжурского языка. Будогоский затем возглавил экспедицию, которую по горячим следам организовал Сибирский отдел Русского географического общества для исследования новых земель. Вместе с ним в самом начале 1859 г. на Уссури выехали два астронома – поручик А.Ф. Усольцев и капитан П.А. Гамов, топограф капитан А.И. Елец, художник академик А.А. Мейер, переводчик Я.П. Шишмарев, а также три отделения съемщиков. Цели и задачи экспедиции были предельно ясны: съемка демаркационной линии, а также побережья Японского моря и составление подробной карты Приморья.

Н.Н. Муравьев-Амурский встретил экспедицию Будогоского в Посьете, а затем отправился на «Америке» в Китай. 1 июля 1859 г. судно бросило якорь в гавани Вей-хайвей. Генерал-губернатор об этом историческом плавании писал: «Бухту Посьета мы отмежевываем себе и границу проводим до устьев Тюмень-Ула, которая составляет границу Кореи с Китаем. Не хотелось бы захватывать лишнего, но оказывается необходимо: в бухте Посьета есть такая прекрасная гавань, что англичане непременно бы ее захватили при первом разрыве с Китаем. Я уверен, что убеждение это подействует и в Пекине. При устье реки Суйфуна, немного северо-восточнее бухты Посьета, множество прекрасных заливов».