Владивосток - Порт-Артур

   В годы русско-японской войны капитан 1-го ранга, командир ББО "Адмирал Ушаков". При отправке броненосца на театр боевых действий, его хотели списать, как "выпывавшего ценз необходимый для командования кораблем первого ранга". Но он настоял на том, чтобы идти в поход со своим кораблем. С начальством он держался независимо, а порою и дерзко, зато был добр и внимателен к матросам, пресекал грубость по отношению к ним со стороны офицеров. На второй день боя, 15 мая 1905 г., "Ушаков" ночью отстал от эскадры из-за затоплений в носовой части. Утром к нему подошли два японских броненосных крейсера, каждый превосходил "Ушакова" по силам раза в два. К тому времени Небогатов со всем своим отрядом уже сдался в плен. Японцы подняли перед "Ушаковым" сигнал: "Предлагаем сдаться. Ваш адмирал уже сдался". Миклуха, разобрав начало сигнала, воскликнул: "Ну, а дальше и разбирать нечего! Долой ответ! Открывайте огонь!". "Ушаков" отстреливался до последней возможности, и не вина его артиллеристов, что кроме снаряда, подбившего кормовой мостик "Ивате", серьезных попаданий в японские корабли не было. Увы, броненосец отправили на войну так спешно, что не успели поменять серьезно расстрелянные в учебно-артиллерийском отряде стволы орудий главного калибра. В бою главных сил они были "добиты" окончательно. Когда же броненосец, искореженный, весь в огне, сел на корму, Владимир Николаевич приказал открыть кингстоны и затопить корабль. Характерно, что матросы, когда бросались в воду, и находясь за бортом, кричали "ура". Миклуха покинул броненосец последним. Он был ранен и умер в воде от переохлаждения и потери крови.

   С 10 по 15 января (за пять дней) кабелеукладчик Министерства связи "Окинава-Мару" для секретности перекрашенный в чёрный цвет и переименованный в "Фудзи-Мару" проложил секретную линию от Сасэбо на остров Видо в заливе Пхалькупхо, что на юге Кореи.

   Со времен парусных флотов, когда парусники могли вести полноценный огонь только с борта, линия баталии была единственным признаным способом ведения морского боя. Корабли выстраивались в кильватерную колонну, пристраивались к противнику параллельно, и перестреливались до пебеды, или заката. За ломку линии судили и вешали не только капитанов кораблей, но и адмиралов. Линию ломали или трусы, бегущие из боя, или гении масштаба Нельсона и Ушакова. От линии пошло и само название "линкор", т. е. корабли боевой линии. Не бронированным крейсерам, при сражении линкоров, обычно в линии делать нечего.

   Ну, тут то ли память Карпышева начинает сбоить, то ли Руднев пытается правильно отмотивировать расчет единственного крупнокалиберного орудия. В реальном бою при Ульсане, с расстояния порядка 40 кабельтов русский восьмидюймовый снаряд пробил броню башни на "Идзумо". От взрыва крейсер спасло только то, что русский снаряд не взорвался.

   Впоследствии Зарубаев неоднократно расказывал господам офицерам, что в эти, самые нервные минуты боя, адмирал вполголоса бубнил какую то детскую немецкую считалочку. Которая, в его исполнении, почему - то звучала весьма угрожающе. К сожалению, ни товарищи офицеры, ни сам артиллерист "Варяга" никогда не слышали группу "Рамштайн". И, как следствие, не могли опознать в бормотании адмирала песню "Ди зонне"...

   В бою при Ульсане именно поражение небронированного румпельно отбеления и стало причиной гибели "Рюрика". Причем тогда, опровергая старую поговорку, снаряд попадал туда дважды. Второе попадание пришлось в уже затопленное помещение и заклинило руль в положении "право на борт". Это не позволило хотя бы поставить руль прямо, что дало бы крейсеру возможность управляясь машинами развить приличный ход.

   На случай, если кто не узнал - "Мефистофель", пушкинский перевод Гете.

   Флагманский артиллерист штаба Старка, а затем Макарова, капитан 2 ранга Андрей Константинович Мякишев бой с японской эскадрой 27 февраля 1904 года провел с биноклем на марсе, что вызвало общее восхищение его "храбростью". Но он был на там не для парада, а чтобы занести в книжку эволюции отдельных судов, общую картину маневрирования эскадр и многие характерные падения снарядов.

           Но почему он оказался во время боя на марсе, а не при адмирале? К началу войны корабли были в стрельбе абсолютно автономны. Роль флагарта сводилась к общему руководству подготовкой судов к стрельбе, заботе о снабжении снарядами и всем необходимым для поддержания в исправности орудий, выработке "программы" учебной стрельбы. И всё. Стрельба эскадренная, как она стала пониматься позже, не существовала. Вмешательство артиллерийского офицера в тактику маневрирования было недопустимым. Это была личная и священная прерогатива адмирала, который обратился бы за советом скорее к флаг-штурману, чем к артиллеристу. Чем роль последнего, коль завязался бой, обращалась в нуль.