Владлен Бахнов

В тот вечер в магазине, куда зашел Элегий, было пусто. Перед прилавком в одиночестве стояла пожилая женщина и с явным нетерпением поглядывала на продавщиц. А они. сойдясь в другом конце магазина, увлеченно слушали самую молодую смазливенькую девчонку. С помощью косметики она была загримирована под светловолосого ангела. Но косметики оказалось многовато, и ангел выглядел слегка падшим.

Падший ангел излагал товарищам по работе новый заграничный кинофильм из жизни несчастных миллионеров. Люблютиков видел этот двухсерийный шедевр и, прислушавшись, понял, что рассказчица добралась только до середины. Вздохнув, Элегий собрался терпеливо ждать, прикидывая, не закроется ли магазин еще до окончания второй серии… Однако пожилая покупательница оказалась не столь терпеливой.

— Можно вас на минуточку? — сказала она как раз в тот момент, когда одетую в макси с разрезом спереди и без спины миллионершу спасал от гангстеров такой парень, что просто, девочки, закачаешься…

— Девушка, можно вас на минуточку? — повторила женщина, в то время как жена миллионера вот в такой золотой пижаме и вот в таких платиновых туфлях на вот такой платформе целовалась с таким ковбоем, что просто умереть мало, а муж ее узнал, что жена его любит другого, и достал из вот такого сейфа вот такой пистолет и…

— Девушка, я к вам обращаюсь! — повысила голос покупательница.

— Ну что вы орете? — откликнулся наконец ангел. — Здесь не глухие!

— Я уже двадцать минут слушаю вашу историю!

— Можете не слушать, не вам рассказывают!

— Вы, между прочим, на работе! — выкрикнула пожилая женщина.

— А вы, сразу видно, на пенсии! — мгновенно нашлась девушка, и коллектив поддержал ее одобрительным хихиканьем.

— Ну что за нахалка! — возмутилась, обращаясь к Люблютикову, покупательница.

— Нахалки на палке, а я — на ногах! — убедительно парировала продавщица, и дружный коллектив восхитился ее находчивостью.

И вот тут-то Элегий Люблютиков взорвался!

Нет, нет, если бы так разговаривали с ним лично, он бы просто расстроился и отступил. Но сейчас при нем оскорбляли женщину, и Люблютиков неожиданно для самого себя взорвался!

Размахивая руками, он потребовал извинений, потребовал заведующего, потребовал жалобную книгу.

Извинений не было, заведующего не было, жалобная книга — была. И в ней Элегий обнаружил столько жалоб, что не стал ничего писать, но страшной клятвой поклялся совершить чудо.

— Я научу вас уважать покупателя! — пискнул он срывающимся голосом.

— Дома на свою жену кричите! — посоветовал падший ангел…

И в субботу в 11.00 Люблютиков начал пикетировать магазин № 9.

Прохожие останавливались у необычного плаката, на котором крупными буквами было написано: «Внимание! В этом магазине грубо обращаются с покупателями!» И пока завмаг бегал за милицией. Элегий страстно призывал окружающих бойкотировать данную торговую точку.

Наконец явился пожилой неторопливый милиционер. Увидев его, Люблютиков решительно сжал древко и выпятил мужественный подбородок, всем своим видом являя непоколебимую готовность идти до конца.

А милиционер внимательно прочитал плакат, с интересом поглядел на Элегия и, повернувшись к завмагу, спросил:

— Так… И что же этот гражданин делает?

— Как — что? С плакатом стоит!.. Видели, что там написано?

— Видел. Так ведь правильно критикует! — развел руками милиционер. — И супруга моя на ваш магазин, между прочим, жаловалась…

— Кто же так критикует? — изумился заведующий. — Он же нам план срывает!

— А вы бы повежливей! А то ведь вон до чего нормального покупателя довели! — и. указав на Элегия, милиционер отдал честь и не спеша удалился.

…Время шло, и никто, ни один человек не заходил туда, где грубо обращались с покупателями. Заведующий нервно метался по магазину, а продавщицы, сбившись в стайку, делали вид, что все происходящее не имеет к ним никакого отношения.

Потом завмаг принял решение, зарычал на подчиненных и снова выскочил на улицу.

— Послушайте! — обратился он к Элегию. — Ну вас мои работники плохо обслуживали, ну я признаю их ошибки, и теперь вас будут обслуживать хорошо! Договорились?

— Нет. не договорились! — громко ответил Люблютиков. — Я требую, чтобы ваши работники принесли извинения!

— Пожалуйста! Заходите в магазин, и они извинятся хоть сто раз.

— Нет. я требую, чтобы ваши работники извинились публично и вот здесь, при всех торжественно пообещали быть вежливыми и внимательными!

— Что мы — с ума сошли? — сказали продавщицы. И Люблютиков продолжал стоять с плакатом. Отдельные прохожие расспрашивали его, как именно ему нагрубили, и. возмущаясь, присоединялись к пикетчику.

Какая-то молодая кормящая мать робко попросила Элегия, нельзя ли на время оставить возле него детскую коляску. Он, мол, все равно здесь стоит, а ей, мол, необходимо в гастроном сбегать. Пикетчик любезно согласился, и вскоре рядом с ним разместилось полдюжины разноцветных колясок.

Окруженный ими странный человек с плакатом привлекал еще больше внимания, толпа росла…

В 13.40 завмагу позвонили из горторга и категорически посоветовали пойти навстречу покупателям.