Владлен Бахнов

Может быть, тут
Ордер дадут…
Я впервые за целый семестр
Из столовой зашел в институт….

Кажется, год

Скоро пройдет.
Я случайно вблизи оказался
И внезапно попал на зачет

Я с предметом совсем незнаком.

Я его понимаю с трудом!
Перед ликом суровым
Мне молчать так не ново!
В этом зале пустом Я с билетом вдвоем… —
Так скажите хоть слово! —
Я не знаю о чем…

…У Бовари

Любовника три.
Первый, помню, из них — Квазимодо,
Остальных позабыл, хоть умри.

Бернард и Шоу!

Кто там еще-у?
Ни того, ни другого не знаю.
Получается нехорошо.

Я с предметом совсем незнаком… (И т. д.)

Это еще не пародия. Но черты пародии здесь уже присутствуют: шуточная, юмористическая песенка травестирует популярный в те времена «Офицерский вальс» Евгения Долматовского. Так же, как другая тогдашняя шуточная песенка Бахнова — песню из только что вышедшего тогда на экран кинофильма «Небесный тихоход»:

Нам стипендия — вечная рента.
Пусть ее выдает институт.
Где живет хоть один из студентов.
Там веселые песни живут.

Потому что мы живем для песнопенья.

Потому что нам Парнас — родимый дом!
Первым делом, первым делом — Вдохновенье!
— Ну, а лекции?..
— А лекции — потом!

Да и та песенка, с которой я начал эти свои воспоминания (в особенности эти ее строки: «Литфонды, лимиты. Пегас и Парнас — эти блага сейчас — не для вас!..»), тоже представляет собою не что иное, как перифраз бывшей тогда у всех на слуху «Песенки американского солдата»:

Здесь вы в казарме, мистер Грин!
Здесь нет подушек и перин.
Кофе в постели, на кухне газ —
Эти блага теперь не для вас!

От всех этих шуточных текстов, перефразирующих, передразнивающих популярные песенные мотивы того времени, был уже только один шаг до того, чтобы начать «передразнивать» стихотворные опыты своих товарищей — Александра Межирова, Семена Гудзенко. Виктора Урина. Юлии Друниной, еще не ставшего Коржавиным Наума Манделя. Григория Поженяна, а затем уже и более известных, более маститых современников: Александра Твардовского, Константина Симонова.

Так явились на свет его первые пародии. И одними из самых первых были те, из которых постепенно стал складываться главный его пародийный цикл, представляющий, как трансформировалось бы в творческой индивидуальности едва ли не всех его поэтических современников стихотворение Лермонтова «Парус».

По тонкости и точности анализа — и синтеза! — поэтики пародируемых им авторов этот цикл сопоставим разве только с знаменитым циклом Александра Архангельского, блистательно продемонстрировавшего в свое время, как трансформировали бы в своей стилистике современные ему прозаики отрывок из пушкинской «Капитанской дочки» — «Я приближался к месту моего назначения…».

Раз уж всплыло тут имя Архангельского, не могу не сказать, что Владлен Бахнов был одним из очень немногих русских пародистов советского периода, продолживших— и на том же уровне вкуса и мастерства — то, что так блистательно начал этот «пародист № 1», как справедливо назвал его однажды другой классик жанра — Александр Раскин.

Об этом я мог бы говорить долго и подробно, но это — тема серьезной статьи, а я, как уже было сказано, пишу не статью, а воспоминания.

* * *

В начале 60-х я работал в «Литературной газете», главным редактором которой тогда был Сергей Сергеевич Смирнов.

Сергея Сергеевича от всех других главных редакторов, с которыми мне приходилось иметь дело, отличало одно качество, не изменявшее ему никогда: он был доступен. В его кабинет всегда можно было войти запросто, в любое время рабочего дня. Даже если в этот момент он говорил по вертушке с секретарем ЦК. (Был однажды со мной такой случай.)

Каково же было мое изумление, когда в один прекрасный день, пытаясь, как обычно, толкнуть дверь редакторского кабинета, я наткнулся на запрещающую реплику секретарши Милы:

— К нему нельзя.

— ???

— У него юмористы.

Вскоре про эту странную слабость главного редактора уже зналивсе сотрудники.