Читаем Владукас полностью

— Мама, иди одевайся! Бежим отсюда!

Мама быстро повернулась на мой голос, показавшийся ей слишком громким. Лицо у нее было такое же белое, как ее длинная ночная рубашка. В глазах немой ужас.

— Т-с-с! — одними губами произнесла она и застыла в оцепенении с поднесенным ко рту указательным пальцем. Прислушалась. Я тоже прислушался. Кругом по-прежнему было тихо, если не считать протяжного воя собаки, доносившегося со двора. И чего она завыла вдруг?

Мама беспомощно опустила руки. На щеках ее заблестели слезы, освещаемые лунным светом.

— Что натворил, сынуля!.. Что натворил!.. Ты погубил и себя, и меня, — прошептала она каким-то уже неземным, странно-нежным, ласковым голосом, какой все прощает. Этот родной голос словно подводил смертельную черту всей нашей жизни и выражал спокойную покорность судьбе, покорность человека, уставшего от жизненных испытаний и волнений, покорность смерти, которая, может быть, наступит уже сегодня, как только проснутся хозяева и паняля учительница. Увидев, что я сделал с портретом Гитлера, тут же сообщат в полицию, а там начнутся пытки и казнь. Нет, этого не должно быть. Мне стало не по себе.

— Мама, бежим отсюда! — снова я позвал ее с мольбой в голосе, готовый уцепиться за любую соломинку, лишь бы спастись.

— Куда же мы побежим, глупенький?

— В лес, к партизанам.

— Да где же мы их найдем? Ни местности, ни явок их не знаем. Нас тут же задержат.

— В Шяуляй, к Кужелисам?

— И к ним нельзя, мы их можем провалить, если даже и дойдем до города. Но нам не дойти, нас раньше задержат. Но даже если случится, что мы разыщем партизан, что они нам скажут? Что мы, не выполнив их задания, трусливо сбежали?

Я удивленно расширил глаза:

— Какое задание, мама?

— Ах, ты даже забыл какое? Хорош партизанский разведчик, нечего сказать!..

Только теперь я по-настоящему осознал всю легкомысленность своего поступка и ту большую беду, какую навлек на себя и на маму.

— Что же теперь будем делать? — в отчаянии произнес я.

— Что бог даст… Помоги-ка мне лучше: где-то еще один клочок запропастился, ищи…

— Какой клочок? — не понял я и внимательно посмотрел, что это делает мама, ползая по полу на коленях. Наконец догадался: она собирает под партами клочки разорванного мною портрета и старательно составляет из них, как из детских кубиков, Гитлера. Портрет был почти полностью восстановлен, не хватало одного маленького клочка, без которого голова Гитлера выглядела безобразной, с дыркой на самом важном месте. «Но как же мама склеит эти лохмотья? — подумал я. — И чем?» Действительно, я никогда не видел у хозяев канцелярского клея. Но если бы даже был клей, разве мыслимо из этих маленьких кусочков слепить портрет так, чтобы никто не заметил на нем рубцов? Это мне казалось просто не в человеческих силах. Кроме того, не успеть: скоро наступит утро и проснутся хозяева.

И все-таки мне до очевидности стало ясно, что это была единственная надежда на спасение из нашего почти безвыходного положения, и я тут же с какой-то безрассудной отчаянностью стал помогать маме. Быстро нашел злополучный клочок и наложил его на пустое место в голове Гитлера. Портрет был собран. Оставалось только склеить его. И тут моя мама проявила чудеса изобретательности. Она принесла щепотку крахмала, развела его водой в железной столовой ложке и начала подогревать на спичках, зажигая их одну за другой. Пальцы у нее тряслись, но клейстер получился. Я нарезал из своей записной книжки бумажных полосок, и мы начали склеивать свою судьбу. И представьте себе, склеили! Когда проснулись хозяева, портрет Гитлера, обрамленный золоченной рамкой, уже висел на прежнем месте, как ни в чем не бывало. И только внимательный глаз мог заметить на нем тонкие кривые линии, испещрявшие надменную физиономию с бандитской челкой.

Однако с этого дня мы с мамой потеряли покой. Жили в постоянном страхе, опасаясь, что вот-вот кто-нибудь заметит на портрете рубцы. Но проходили дни один за другим. В школе не прекращались занятия. Рубцов никто не замечал. Беда, словно нарочно, решила нас подразнить: притаилась на портрете Гитлера в змеиных линиях, чтобы спустя некоторое время, когда страх притупится, неожиданно обрушиться на нашу голову, как дамоклов меч.

21
Перейти на страницу:

Все книги серии Орленок

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза