Владычица Эббона

Мне остаётся только мрачно кивнуть, поставить свои подписи и печати на утверждённых мною указах и вызвать в кабинет Кифа, чтобы передать через него документы уже советнику Хатрилу, с моей настоятельной просьбой заняться прошением горняков в первую очередь. 

Ну и наконец распорядиться насчёт отъезда.

Все ранее запланированные в Хейне официальные мероприятия, не связанные напрямую с главной целью моей поездки, проверкой и подпиткой приграничного магического контура Эббона, я с чистой совестью, либо отменила, либо перенесла на более спокойные времена. Но вот торжественную встречу королевы никак не отменить.

Во-первых – таков уж порядок, а я и так попрала слишком много негласных правил и традиций, а во-вторых – мне эта встреча и самой нужна. Пускай видят, что жива-цела-здорова и продолжаю выполнять свои королевские обязанности несмотря ни на что.

Синн настоял на том, что сам откроет портал из Ладвика в Хейн, аргументировав это, конечно же, соображениями безопасности. Помимо этого он включил в моё сопровождение ещё двоих боевиков из числа своих агентов, а Кифа и Линн отправил в столичный дворец, поскольку оставаться в городке на ночь я не планирую.

Так что прибывает наша делегация прямо на центральную площадь Хейна, заранее оцепленную военными и агентами Канцелярии.

Несмотря на наше опоздание на площади помимо весьма бледного и нервного бургомистра, барона Удора, и кучки замерзших не менее дёрганных вельмож, собрались, кажется, все жители Хейна. И стоит мне вместе с Синном выехать верхом из портала вслед за бдящими Бруном и Гедриком, как все внимательные взгляды тут же сосредотачиваются на мне. 

Из-за широких спин военных в оцеплении на нашу процессию смотрят сотни глаз. Мужчины, женщины, даже дети… все они пришли увидеть королеву Аеталь, которую вчера едва не убили, а она, зараза живучая, цела осталась.

Так вот она я. Целая, невредимая и очень-очень злая. Смотрите все. И простые горожане. И соглядатаи моих врагов, сеющих смуту в сердцах народа Эббона. Смотрите. Я по-прежнему жива. 

И трепещите, да. Склоняйте головы, ощущая силу истинной Владычицы Эббона. И десять раз подумайте, хотите ли вы выступать против меня. 

Моя магия, растревоженная кипящими внутри эмоциями, рвётся с цепи, яростно звеня в воздухе, хлёсткими плетями разворачиваясь над опущенными головами собравшихся, над их согнутыми спинами. И впервые мне не хочется её сдерживать. Не хочется сглаживать создаваемое впечатление, в надежде быть более удобоваримой. Впервые мне хочется, чтобы боялись, раз уж по-другому принять не умеют. Впервые я чувствую свой доспех частью себя. Другой. Повзрослевшей за последние сутки на целую жизнь.

Выезжаю вперёд, останавливая коня прямо перед встречающими вельможами. И те тоже склоняются в низком поклоне, подобострастно опуская взгляды, пряча бледные лица. Эти боятся ещё больше, чем простые люди. Только ли из-за того, что случилось в Ладвике?

– Ваше величество, мы счастливы приветствовать вас и вашу ближнюю свиту в Хейне, – подаёт голос бургомистр. – Окажете ли вы нам честь посещением городского управления? Ваши подданные надеются на возможность высказать вам своё почтение.

Ага, почтение. И попутно вывалить мне на голову кучу прошений, лести и пустых разговоров о том, как они стараются верно служить всему Эббону и мне в частности.

– Благодарю, барон, – сделав вид, что не заметила, как дрогнул голос чиновника на слове «управление», ровно отвечаю посеревшему бедняге, явно опасающемуся повторить участь своего собрата барона Игенца. – Но я, пожалуй, не буду подвергать своих подданых таким испытаниям смелости и верности. Все официальные встречи и аудиенции переносятся на мой следующий визит в славный город Хейн. И повернувшись к собравшейся толпе магически повышаю голос, делая его слышимым по всей площади: – Если же у горожан Хейна есть ко мне срочные прошения, или может сведения, вы всегда можете обратиться к любому присутствующему в городе агенту королевской Тайной Канцелярии. Вас со всем вниманием выслушают, и эта информация сразу же будет передана советнику Верру и мне лично. Я не оставлю без внимания вашу добрую волю.

Знаю, что не все в Эббоне желают моего свержения. И знаю, что порой простые люди видят и знают то, что не могут разведать даже самые ловкие и умелые ищейки. Понимаю, что рисковать головой и ввязываться в игры сильных мира мало кто осмелится, но всякое может быть. Вдруг найдётся кто-то совестливый? Или… желающий вознаграждения.

Ответом мне совершенно ожидаемо служит напряжённая внимающая тишина. Что ж. Я всё сказала. Кто хотел, тот услышал.  

После этого я сворачиваю все эти церемонии и вскоре наша делегация, больше напоминающая полноценный боевой отряд, уже слаженным строем выезжает из городских ворот направляясь в заснеженную степь.