Владычица Хан-Гилена

— Это Мирейн, но только отчасти. Он окружен стенами своей трусости. Он хочет удержать нас здесь ради своего спокойствия, и прежде чем мы успеем что-либо понять, мы будем уже мертвы. Вадин вздрогнул и рассмеялся.

— Видимо, в моем преклонном возрасте я сошел с ума. Конечно же, это ловушка. Ведь я видел оборотную сторону смерти. И она была даже приятнее этого. Я не желал возвращаться назад. Но он вернул меня. Ты вернул меня, — сказал он Мирейну, который зевнул, потянулся как ленивый кот и снисходительно улыбнулся неистовству Вадина. — Ты вернул меня, будь ты проклят. И давно мне пора было вернуть тебе должок.

— Долг? — удивился Мирейн. — Ты мне ничего не должен. А я хочу задержаться здесь на время. Это нечто… — Его брови едва заметно приподнялись, словно в голове у него промелькнул обрывок каких-то воспоминаний. — Не важно. Здесь очень приятно, вам не кажется? И так всегда, что бы ни происходило во времени. Если что-то вообще будет происходить.

Вадин выпрямился во весь рост. И опять Элиан удержала его. Она хотела закричать, нанести удар, побежать, сделать все что угодно, только бы не видеть этого фальшивого лица Солнцерожденного.

— Это не Мирейн, — сказала она Вадину и самой себе. — Это не он.

Она высвободила свою руку, сознавая, что разум ее все еще движется вместе с разумом Вадина. Это ощущение было столь явственно, словно она чувствовала тепло тела Вадина рядом с собой. Она встала на колени в траве, обняла пустую улыбающуюся оболочку Мирейна и крепко прижала к себе.

— А теперь, — приказала она через плечо, поднимаясь на ноги, — наверх!

Мирейн взметнулся. Начал сопротивляться, гибкий и сильный как змея. Он был слишком велик для нее. И слишком силен.

Элиан не отпускала его. Она призвала на помощь все свои силы. Уцепилась за силу Вадина, присоединила ее к своей и сама стала ею. Он и она: могучее тело мужчины с огрубевшими руками, всю жизнь сжимавшими меч, пику и лук, и сила, отточенная до чрезвычайной остроты величайшим из мастеров, князем Орсаном, да и самим Мирейном. — Вперед! — крикнула Элиан. — К свету! Змея превратилась в огненное кольцо, оно растеклось потоком воды и рассыпалось в воздухе. Элиан захлестнула это кольцо арканом своей силы, опутала его, заключила в кристалл. Кольцо превратилось в острый клинок. Кристалл разбился вдребезги, и об нее стукались лишь осколки и сталь. Мучительная боль пронзила все ее тело. Но Элиан отбросила эту боль. И продолжала свой путь к свету.

Впереди вырастала стена. Элиан вскрикнула от отчаяния. Нет ворот. Нет прохода. Она ударится, упадет, погибнет.

— Нет, — раздался голос Вадина, сильный и спокойный, хотя и немного дрожащий.

Теперь он вел ее, волочил вперед и вверх, а в ее кровоточащих руках лежало то, что было Мирейном. Это существо корчилось, щелкало зубами, теряло свои очертания. Единственной его формой была борьба. А она прижимала его к груди.

Они наткнулись на стену. Заскользили. Мирейн вырвался, но она подхватила его.

— Помоги, — задыхаясь, проговорил Вадин. — Помоги…

Элиан рванулась вперед, увлекая их за собой. Тьма взорвалась и лопнула. Звезды запели своими холодными чистыми голосами. Мужчины плакали, женщины смеялись. Трава шептала.

Элиан открыла глаза. Весь мир был размытым пятном с какой-то тенью в центре. Она моргнула.

Они оба улыбались, глядя на нее сверху вниз. Вадин, щеки которого ввалились даже сильнее, чем у нее, но улыбка оставалась все такой же ослепительной, и Мирейн. Мирейн.

Она кинулась к нему. Теплый и надежный, он был обнажен, как в миг своего рождения.

Со страшным усилием Элиан разжала пальцы. На них не было ни царапины, ни отметины от зубов страшного существа.

— Я спала, — сказала она. — Я спала… — Нет, ты не спала.

Она уже забыла, как прекрасно звучит его голос. Он поцеловал ее в лоб, потом в губы. Элиан словно раздвоилась (сделать это было не труднее, чем вздохнуть) и взглянула в свое собственное смущенное лицо. И снова, глядя со стороны, она увидела себя и Мирейна вместе. На ней было не больше одежды, чем на нем. Как безнравственно и как красиво. Глаза, сверкавшие под черными бровями, действительно принадлежали Мирейну, он смеялся, подняв руку и проводя ею по телу незнакомки, в котором обитала она сама.

Элиан сделала резкий вдох, и живительный воздух наполнил ее легкие. Вадин был Вадином, Мирейн, без сомнения, снова стал самим собой. Никакой истомы, никакого безумия. Она сказала: — Все это совершенно сбивает с толку. Мирейн рассмеялся. Вадин отступил назад. Наконец-то она увидела, как поник его гордый взгляд, и та часть ее, которая была им, поняла, что он покраснел. Но почему? Ему незачем переживать сильнее, чем ей, раз уж приходится думать о последствиях. Возмещать ущерб теперь уже поздно, а ему вздумалось сожалеть о том, что он заставил ее сделать.