Владычица магии

Матросы Грелдика полезли на снасти, цепляясь за верёвки, словно огромные злобные обезьяны, размахивая морскими ножами и весело ухмыляясь.

– Можно всё решить и по-другому, – зловеще прошипел мерг.

Гарион почувствовал чужеродную силу, сосредоточившуюся в этом человеке; слабый звук эхом отдался в ушах. Выпрямившись, он схватился за поручень.

Слабость по-прежнему одолевала юношу, но он взял себя в руки и попытался сосредоточиться.

– Довольно! – раздался резкий возглас. На палубе появилась тётя Пол в сопровождении Дерника и Се'Недры.

– У нас тут просто небольшой спор относительно некоторых тонкостей юрисдикции, – с невинным видом объяснил Бэйрек.

– Я вижу, что вы делаете, – отрезала она с гневным видом. Потом бросила холодный взгляд на мерга.

– Тебе лучше удалиться! – велела она.

– Сначала отдайте то, что мне принадлежит! – крикнул тот.

– На твоём месте я не настаивала бы.

– Посмотрим, – процедил он и, выпрямившись, начал что-то бормотать себе под нос; руки выписывали в воздухе прихотливые узоры.

Гарион почувствовал, как в лицо ударило чем-то вроде сильного порыва ветра, хотя воздух был совершенно спокойным.

– Смотри не ошибись, – спокойно посоветовала тётя Пол. – Если забудешь хоть малейшую деталь заклинания, оно обратится на тебя и разнесёт на куски.

Человек в лодке замер на месте, обеспокоенно нахмурившись. Ветер, чуть не сбивший с ног Гариона, внезапно прекратился. Мерг начал снова судорожно работать пальцами; лицо окаменело от усилий сконцентрировать волю.

– Это делается так, гролим, – объявила тётя Пол, еле заметно повела пальцем, и Гарион тут же почувствовал, как дувший в лицо ветер изменил направление.

Гролим вскинул руки, отпрянул и, споткнувшись, упал на дно лодки.

Судёнышко, словно от сильного толчка, отбросило назад на несколько ярдов.

Гролим приподнялся; на смертельно бледном лице лихорадочно блестели расширенные от ужаса глаза.

– Возвращайся к своему хозяину, собака, – уничтожающе бросила тётя Пол, – и скажи, чтобы выпорол тебя за то, что плохо учишь уроки!

Гролим что-то поспешно приказал найсанским гребцам; те немедленно повернули лодку и поплыли к невольничьему судну.

– Мы собирались немного поразмяться, Полгара, – пожаловался Бэйрек. – Зачем нужно было всё испортить?!

– Пора бы тебе уже повзрослеть! – резко оборвала она его и повернулась к Гариону. Глаза сверкали, на лбу белым пламенем светилась серебряная прядь. – Жалкий идиот! Отказываешься от помощи и наставлений и тут же бросаешься в атаку, словно разъярённый бык! Неужели не имеешь ни малейшего представления о том, что это значит: перенести человека из одного места в другое у всех на глазах. Теперь каждому гролиму в Стисс Торе известно, что мы здесь!

– Но он умирал, – беспомощно оправдывался Гарион, показывая на лежащего человека. – Нужно же было что-то сделать!

– Он погиб в ту секунду, когда коснулся воды, – жёстко ответила она. – Погляди!

Раб, изогнувшись, застыл в последней смертельной муке: голова откинута, рот широко открыт. Очевидно, всё было кончено.

– Что с ним случилось? – прошептал Гарион, борясь с подступившей тошнотой.

– Пиявки ядовиты. Их укусы парализуют жертву, так что они могут без помехи высасывать кровь. Сердце его остановилось. По твоей вине гролимы узнали о нашем появлении, и всё из-за мертвеца.

– Он не был мёртв, когда я сделал это, – завопил Гарион, – и умолял о помощи!

Никогда ещё в жизни он не чувствовал такого гнева.

– Ему уже никто не мог помочь, – холодно, жёстко возразила она.

– Что же ты за чудовище? – спросил Гарион сквозь стиснутые зубы, сдерживаясь из последних сил. – Неужели у тебя нет никаких чувств? Позволила бы ему умереть? Не так ли?

– Думаю, сейчас не время и не место это обсуждать.

– Нет! Сейчас, именно сейчас, тётя Пол! Знаешь, в тебе нет ничего человеческого! Ты перестала быть человеком так давно, что уже не помнишь, когда это произошло! Тебе четыре тысячи лет! Целые поколения успели родиться и умереть, а ты всё живёшь Мы для тебя просто развлечение, способ провести время.

Управляешь нами, словно марионетками, дёргаешь за верёвочки для собственного удовольствия. Только знай, я устал быть куклой! Между нами всё кончено!