Владычица морей

Уйти от обреченного корабля они успели на изрядное расстояние. Слышался скрип шарниров, тяжелое дыхание гребцов да шевеление минера в своей каморке. Неожиданно подводку настиг глухой удар, и спустя мгновение ее заметно тряхнуло. Переждав волнение, капитан-лейтенант Мягков поднял подзорную трубу и зашарил ею по поверхности моря. Картина увиделась жуткая и замечательная. От взрыва капер надломило посредине, видно было, как низко стелется над водой черный дым и из разлома деревянного борта вырываются языки пламени. Огонь добрался до пороховой камеры капера. Раздался еще один, но уже куда более мощный взрыв, и стекло трубы залила набежавшая волна. Когда волнение улеглось, стало видно, что оставшиеся неповрежденными корма и ют стремительно тонут, руша в воду обломки мачт с остатками парусов. На поверхности моря барахтались оставшиеся в живых моряки.

— Полная виктория! — радостно сказал Мягков и дозволил взглянуть в трубу брату, а затем и любопытствующему Остерманну. Тот долго смотрел в трубу, потом повернулся к Мягкову. Лицо его было бледным и восторженным.

— Колоссаль! — сказал немец.

В то же самое время на борту «Посланника» капитан

Бреннеманн учтиво говорил французам, потрясенным внезапной гибелью своего корабля:

— Les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables! Никогда не следует курить поблизости от порохового склада, господа!

2. ДАНИЕЛЬ ДЕФО. ТАЙНАЯ ДИПЛОМАТИЯ

— Ваше появление здесь для меня неожиданно, — сказал Остерманну его собеседник. — Все так загадочно — пустынный берег, вечер и вы, появляющийся из ниоткуда, подобно привидению.

Остерманн безмятежно достал свою табакерку, сделал щедрую понюшку в одну ноздрю, затем в другую и с неожиданным для самого себя облегчением чихнул.

— Тем не менее лучшего места для нашего рандеву найти было трудно, — сказал он. — Можете не представляться, я и так про вас знаю довольно.

— Неужели? — Брови его собеседника поднялись к локонам парика.

— Разумеется. — Остерманн радушно предложил собеседнику свою табакерку, тот жестом отказался.

— Любопытно, — пробормотал он.

— Ничего любопытного, — строго заметил Остерманн. — Разумеется, что я подготовлен, Даниель. В сорок семь лет пора уже стать несколько меркантильным. Вы ведь на службе у Ее величества, не так ли?

— На секретной службе, — с коротким смешком уточнил его собеседник. — Но ведь и вы стали Андреем Ивановичем из определенных соображений, верно?

— Разумеется. — Остерманн расслабился. — Я на службе у российского государя и выполняю, если можно так выразиться, его деликатные поручения.

— Вроде встречи со мной? — уточнил Дефо.

— Это гордыня, — заметил Остерманн. — Разумеется, речь шла о встрече с компетентными лицами, но нигде не подразумевалось, что это будете именно вы.

Даниель Дефо засмеялся. Полноватое лицо его стало более приветливым. У него были внимательные с живой цепкостью глаза. Чувствовалось, что он не привык прятать глаза от собеседника — важная черта для того, кто служит в разведке.

— А жаль, — сказал он. — С большою симпатией наблюдаю я за Петром Алексеевичем и не раз уже желал тайно донести его деяния и мысли до английского читателя.

— Кстати о читателях, — сказал Остерманн. — Вы уже закончили свой роман о бедствиях моряка Селькирка? Дефо весело хмыкнул.

— Тут вы меня уели, — без особого удивления сказал он. — Знать, что я пишу такой роман… Но скорее у меня это собирательный образ, нежели сам Селькирк. Право, я в затруднении, как мне назвать моего героя.

— А назовите его Робинзоном, — безмятежно сказал Остерманн. — Славное имя — Робинзон Крузо… Попугай на острове кричит ему: «Бедный, бедный Робинзон Крузо!» Представляете?

Дефо помолчал.

— Откуда вы взяли это имя? — спросил он. -

— Да так. — Остерманн потянулся за табакеркой, но остановился. — Глупое дело, моего мясника в Петербурге так зовут.

— Буду счастлив презентовать вам мой труд по выходу его из типографии, — сказал Дефо.

— Знать бы только, где вас найти…

— Знать бы только, где я к тому времени буду! — ответствовал собеседник.

Они негромко, но с чистосердечием посмеялись.

— Поговорим о деле, — предложил Дефо.

— Почему бы и нет? — ответно усмехнулся Остерманн.

— Не буду лукавить, союз с Россией Англии был бы очень выгоден, — становясь серьезным, заметил англичанин. — И в торговых отношениях с вами многие в достаточной степени заинтересованы. Нам нужен корабельный лес, нам нужна пенька, деготь, медная и железная руда. Впрочем, России мы тоже могли бы ответно поставить достаточно нужного и ценного для нее. Но! — Дефо поднял палец. — Среди политических партий, парламента и правительства у россиян и Петра Алексеевича немало союзников и еще больше врагов. Думается, что будущий союз еще долго будет оставаться в проектах. Тот же Мальбрук, черт бы его побрал, ведет двойную игру.

— Притворяется другом, будучи по натуре змеей, — понимающе кивнул Остерманн.

— У вас образный язык, — заметил Дефо.

— Писать не пробовали?

— Где уж, — уныло сказал Остерманн. — Русские моего немецкого не разумеют, соотечественники же русского моего не понимают.