Владычица морей

Незаметно они дошли до дома Керженцевых. У подъезда встретилась Наташа и перебила расставание. За деревьями, из открытого окна слышались звуки рояля. Это играл Василий Васильевич. Вера знала, что, когда у отца неприятности, он подолгу оставался один в своем кабинете и в утешение себе садился за рояль.

Мария Константиновна говорила дочерям, что рвущиеся вверх новые звезды финансового мира желали бы претворить старую, продуманную отцом идею о замене в России откупов, которые были источником множества несчастий, на акцизные сборы с промышленных предприятий и со всех товаров. Теперь этому плану хотят дать ход, вычислениями Василь Васильича воспользоваться, а самого его оттеснить. Мать сказала, что беспокоиться не надо: «Отец твой старый воин, закален в бою».

Наташа судила обо всем просто, надо истреблять эксплуататоров и прогнивший класс царевых слуг. А честных чиновников у нас ненавидят, и они никому из своих коллег не нужны.

Было уже поздно, и белая ночь стояла над деревьями. Алексей попрощался с Верой и Наташей, обменявшись рукопожатиями.

На другой день Алексей и Вера снова встретились, снова бродили…

– Мне кажется, что у тебя на душе еще осталось что-то, – сказала ему Вера, – если можешь, расскажи все откровенно, я постараюсь понять…

Глава 10. Ползуны по скалам

Альпы вместе с их ледниками способны отнять у человека всякую мысль о его высокомерии, свести на нуль его самомнение.

Марк Твен. Странствование за границей

Алексей зашел в Географическое общество. Как и можно было предполагать, доклада никакого не было. Несколько молодых людей в штатском и военном, сидя за большим столом поодаль друг от друга, горячо разговаривали, как слышно было еще через дверь из коридора с книжными шкафами.

Когда Сибирцев повесил фуражку и вошел, все встали. Перезнакомились, каждый представился. Назвал себя и Алексей. Ему предложили садиться и принять участие.

Молодой офицер, назвавшийся Михаилом Ивановичем Венюковым, со значком Генерального штаба, сказал любезно, что пришло письмо от Петра Петровича Семенова и вызывает здесь много толков. Семенов со своей экспедицией находится в горах Тянь-Шаня, где до него никто из ученых не бывал. Ползает по скалам, приближаясь к пику Хан Тенгри.

– К таинственной и неизвестной доселе вершине!

Не бывали европейцы – и считается, что не открыта; впрочем, так и есть, владыки Азии либо не описями занимаются, либо дело поставлено у них несовершенно. Гигантские хребты Азии нуждались в описях заново по современной методике. Сами китайцы, при всей цивилизованности и образовании их, еще в позапрошлом веке просили миссионеров переснять и проверить карты империи. В Ватикане, где готовят «духовных топографов», как бы свой генеральный штаб, всегда готовы к услугам.

Разговор за столом заинтересовал Сибирцева. Неожиданно он почувствовал, что спинки его стула коснулись руки. Он обернулся, встал, видя знакомое лицо.

– Павел Павлович!

Седоватый сотрудник Географического общества. Дорогой Павел Павлович все такой же, как и был, неустанный труженик. Небольшого роста, суховатый, с узким лицом в усах. Смотрел в лицо Сибирцева, как бы не совсем его признавая.

– Да что же вас так долго не было, Алексей Николаевич? Сколько лет не захаживали…

– Я был в Японии.

– В Японии?

За столом все стихли, а Венюков приподнялся.

– Так вы из Японии? – спросил он.

– Я был в кругосветном плаванье, потом у своих берегов. А потом в Японии, и в Гонконге в плену, и в Южной Африке – и вот только что вернулся с окончанием войны через Англию.

Алексей почувствовал общее внимание. Про японскую экспедицию Путятина здесь все слыхали.

Интерес к Сибирцеву был очевиден, но разговор вернулся к Хан Тенгри.

Время от времени Венюков, стараясь никому не мешать, пояснял сидевшему близ него Сибирцеву подробности.

Петр Петрович Семенов в двадцать лет перевел труды знаменитого ученого Риттера на русский язык. Семенову сейчас еще нет тридцати. Его возвращения в Петербург ждут лишь в будущем году. Как все полагают, он совершает важные открытия. Пишет, что намерен подняться в высочайшие ледники. У нас многие бы желали идти по его стопам.

Сам Венюков, казалось, тоже стремился на Восток. А Павел Павлович ушел за свой столик у окна, где он сидел, как всегда. Алексей, входя, не посмотрел в ту сторону.

– Семенову приходится быть и дипломатом, и археологом, – с оттенком зависти вырвалось у Венюкова. – Его команда набрана из казаков и солдат; умелые руки, все смастерят. Пока что их никто не тронул – видимо, славы дурной в тех горах за нами нет.