Владычица небес

Видимо, одна из раненых приходилась вождю супругой либо матерью, потому что он снова крикнул свое «баб!», и все женщины резво поскакали обратно. Клеменсина вздохнула с нескрываемым облегчением. Драка с разбойниками на постоялом дворе была в ее жизни первой, нынешняя — соответственно второй; никакого опыта по этой части у нее тем не менее не прибавилось. Зато теперь она знала точно: в число ее достоинств входит умение преодолевать страх, как бы велик он ни был… Тут она помрачнела, ибо мысль, что быстрее ветра и солнечного луча, перенесла ее к Трилле, который вообще не обладал никакими достоинствами, но был славным парнем… Еще один вздох вырвался из нежной узкой груди девушки; потом она повернулась к Конану и попыталась понять, какие мысли занимают сейчас его — все-таки от этого зависело их дальнейшее путешествие.

Если Конана что-то и занимало в данный момент, то отнюдь не мысли. Он разглядел в толпе дикарок одну весьма хорошенькую юную девицу, чьи угольно-черные глаза смотрели на него открыто и весело. Стояла она чуть позади вождя, плечом касаясь его локтя; полные губы едва заметно шевелились, как если бы она шептала молитву (хотя киммериец был уверен, что она призывала его к любви, и немедленно); прямые и очень длинные, до колен, волосы цвета воронова крыла блестели под солнцем; гибкое тонкое тело, ничем не украшенное и не прикрытое, было создано для удовлетворения страсти — в сем случае, страсти заезжего варвара.

Всего несколько мгновений взирал на туземку Конан, не замечая унылых физиономий ее сородичей и недовольной гримасы вождя. Затем, скинув призрачный налет цивилизации как, рубаху перед сном, он отдался во власть своим природным инстинктам, то есть подошел к девице и забрал в ладони ее маленькую грудь, при этом зарычав так нежно, как только умел.

Дикари опешили. Незваные гости вели себя совсем иначе, нежели те, чьи черепа украшали частокол. С детским любопытством все племя наблюдало долгий поцелуй, коим Конан одарил свою избранницу, потом ее ответный ласковый укус в могучую шею, потом торжественное шествие в хижину…

Когда за киммерийцем и туземкой закрылся полог кроваво-красного цвета, Клеменсина с опаской посмотрела на дикарей. Ей казалось, что вождь сейчас крикнет «баб!» — и эти ужасные женщины разорвут ее на Куски так быстро, что даже провидение не успеет ей помочь, тем более такое похотливое провидение, как Конан. Отвращение выразилось на нежном личике девушки, едва она представила себе, что сейчас происходит в хижине. Однако воображение рисовало ей одни лишь объятия, и ничего больше. Самой ей пока не довелось участвовать в акте страсти, ибо Энарт был целомудрен, а кроме него, она никого не любила. Пребывая в полной уверенности, что дети появляются на свет в результате поцелуя, Клеменсина весьма удивилась тем воплям и стонам, что доносились из-за красного полога. «Неужели Конан ударил эту несчастную? — подумалось вдруг ей. — А если — что еще нелепее и страшнее — он решил ее удавить?»

Холодный пот выступил на челе девушки. Не то чтобы ей было так жаль развратную дикарку, но смысла в тайном ее убиении она не видела никакого. Решив вмешаться и спасти ее, Клеменсина двинулась к хижине, про себя призывая богов дать ей силы и образумить жестокосердого варвара. Спиной ощущая насмешливые взгляды туземцев, она откинула красный полог и…

Глава двенадцатая. Новые друзья Повелителя Змей

Окруженный со всех сторон обезьянами, Трилле сидел в пальмовых ветвях и тоскливо смотрел вдаль. Где-то там, за рощей, в селении туземцев, пребывали сейчас его спутники. Что с ними сталось? Сожрали их людоеды или пощадили? Захватили их в плен или приняли как дорогих гостей?

Время от времени задаваясь этими и подобными вопросами, Повелитель Змей не забывал думать и о себе. Вот уже третий день проводил он в отвратительном обществе обезьян, которые, кажется, принимали его за своего близкого родича и никуда от себя не отпускали. Его кормили кокосами, бананами и сладкими кореньями, обнимали, облизывали и дружелюбно покусывали, но лишь только он делал попытку слезть на землю, как угрожающее рычание раздавалось отовсюду, и вожак крепкой мохнатой лапой втаскивал его обратно на ветку.

Новые друзья Трилле явно были убеждены в том, что спасли его от врагов. Печаль разрасталась в его груди и застревала сухим комом в горле, когда он вспоминал, как уносил вороной Конана и Клеменсину, как сам он успел сделать только шаг к своей караковой… Вдруг черная наглая стая налетела на него, подняла над землею и потащила куда-то с визгами и кудахтаньем… И теперь он сидит между обезьянами, сам тоже вроде как обезьяна, и будет сидеть так всю оставшуюся жизнь… О, боги, неужели сие возможно?

Повелитель Змей застонал от жуткой мысли этой и повернулся к вожаку. Тот сидел веткой выше и, задрав ногу так, что бродяге пришлось адресоваться к его красной заднице, грыз ноготь.

— Кра-р-р-р… Фр-р-р-у-у! — попробовал объясниться с ним Трилле. — Ур-р, мр-р, тр-р.