Владыка башни

— Ловушка без приманки — не ловушка. Мое путешествие сюда, совершенное по твоему приглашению, было непреодолимым соблазном для твари, которую ты только что изгнала. Уверена, ты все точно рассчитала.

— Именно так.

— Чтобы проводить меня сюда, погибло много хороших людей. И твоих, и моих.

— Хорошие люди умирают постоянно. Точно так же, как и плохие. Но всегда лучше умирать не напрасно.

— Однако продолжать жить еще лучше.

— Мы не всегда вольны в своем выборе. Возьми, к примеру, мой народ. Мерим-гер, обрушившиеся на наши берега подобно чуме, — мы этого не выбирали. Как не было нашим выбором и то, что три десятилетия на нас охотились, как на диких зверей. Не выбирали мы и жизнь среди холодных гор, где поселились жалкие остатки великого прежде племени.

Лирну поразило отсутствие ненависти в словах Малессы, ее тон оставался спокойным и непринужденным: они беседовали, словно две придворные дамы, обсуждающие тонкости поэмы Алюция.

— Я не могу отвечать за деяния моих предков, — сказала принцесса, ее собственный голос никак нельзя было назвать непринужденным. — Чего не скажешь о людях, которые утратили жизни, пока я ехала на предложенные тобой переговоры. Вряд ли родителей Нирсы утешит сознание того, что их дочь умерла не напрасно, послужив твоим целям.

Малесса рассмеялась, легко и добродушно.

— Боюсь, у них просто не будет времени горевать или утешаться. Ни у них, ни у кого из нас.

Туннель закончился входом в большой круглый зал, раза в три превосходящим тот, который они только что покинули. Никаких колодцев здесь Лирна не увидела, лишь ярко светились зеленоватым светом пол и потолок — при желании можно было даже читать. А вот стены почему-то оставались темными. В сухом воздухе висел легкий запах тления.

— Принцесса Лирна Аль-Ниэрен, — произнесла Малесса, входя в зал и воздевая руки, — я приветствую тебя в месте памяти лонакхим.

«Книги!» — обрадовалась Лирна, проходя внутрь. Вдоль стен от пола до потолка высились стеллажи с бесчисленными фолиантами и свитками. Ей захотелось тут же погрузиться в их глубины. Некоторые тома были толстыми и такими огромными, что понадобилось бы несколько человек, чтобы их поднять. Другие — тоненькими и крохотными, их можно было бы спрятать в ладони. Не удержавшись, Лирна сняла с полки ближайшую книгу, смутно осознавая, что вообще-то следовало бы спросить позволения. Книга была в кожаном переплете с оттиснутым замысловатым узором. Несмотря на возраст, страницы оставались целыми и легко переворачивались, а вовсе не рассыпались в пыль. Буквы четкие, украшенные сусальным золотом, выписаны разноцветными чернилами, но язык абсолютно незнакомый.

— «Премудрости Релтака», — прокомментировала Малесса. — Его единственный философский труд. Он больше астрономией интересовался. Первый ученый из лонакхим, которому удалось вычислить длину окружности Луны. Хотя Аркиоль и утверждает, что тот ошибся на двадцать футов.

Лирна оторвалась от книги, в замешательстве от того, что слово «ученый» применено было в отношении к лонакам.

— О да! Прежде не все из нас были воинами. Пока твое племя не пришло сюда, а сеорда еще бродили по лесам, теряя себя в дикой природе, мой народ учился, наблюдал, писал великие книги и сочинял прекрасные поэмы. То, что ты здесь видишь, — лишь ничтожная часть наших прежних достижений. Если бы нас оставили в покое еще хотя бы на сотню лет, нам покорилась бы и тайна Горы. К сожалению, при всей нашей мудрости мы так и не научились плавить железо. Какая мелочь, казалось бы, но зачастую войны выигрываются или проигрываются именно из-за таких вот мелочей.

— Ты его знала? — поинтересовалась Лирна, поднимая книгу.

— Нет, что ты! — со смехом покачала головой Малесса. — Не настолько уж я древняя. Впрочем, я была знакома с его прапрапра-и-так-много-раз-внуком. Встретилась с ним, когда он умирал от голода во время нашего тягостного перехода.

— Кем ты была прежде, Малесса? — спросила Лирна, возвращая книгу на место.

— Маленькой девочкой, которой снились кошмары. Они снятся мне и по сей день. И сейчас я как раз смотрю один из них. — В тоне женщины не было шутки, она говорила взвешенно и спокойно.

Прошло много лет с тех пор, как Лирна встречала такого похожего на нее саму человека, который был способен различать малейшие оттенки и тонко чувствовать обман. Ей сделалось стыдно. Но, несмотря на то что смерть стольких людей лежала тяжестью на сердце, Лирна почувствовала радость. Она могла смотреть в глаза, которые видели ее насквозь — не было нужды, да и возможности что-либо скрывать от них. Здесь не требовалось улыбок, слез, интриг, чтобы произвести благоприятное впечатление. Только холодный разум и знания, наполнявшие эти книги. Восторг от этого нового для нее чувства немного горчил виной.

— Ильварек, — произнесла Лирна. — Провидение. Вот что значит это слово.

— Точнее, на твоем языке было бы «гадание». Тебе знакомо это понятие?

— Да. Темная сила, умение заглядывать в будущее.

— Я никуда не заглядываю. Но будущее всматривается в меня, а я — в него. И я вижу там тебя.

— Что же я делаю?

Лицо Малессы помрачнело.