Владыка башни

Проснувшись, я заставил себя проглотить кашу-размазню, оставленную у моей двери, и несколько часов приводил в порядок свои записи, превращая их в приемлемый, то есть недостоверный, рассказ о воларском штурме. Я особо отметил тщательную подготовку к длительным боям внутри городских стен, прозорливо проведенную генералом.

Некоторое время спустя меня затребовали на палубу. Оказалось, что созван военный совет. Старшие офицеры толпились вокруг стола с картой, а сам генерал слушал отчет командира подразделения.

— С помощью поджогов нам удалось кое-чего добиться, ваша честь, — докладывал человек с усталым, покрытым гарью лицом. — Однако они быстро сориентировались и начали создавать проемы между улицами, чтобы пожары не перекидывались из одного квартала в другой. Ко всему прочему, город построен из камня, а камни плохо горят. Что же до личного состава… Огонь не знает своих и чужих, так что среди наших солдат обгоревших не меньше, чем у противника. Наш боевой дух… ослаб.

— Ну, если ваши подчиненные сели в лужу, — ответил генерал, — у нас есть достаточно «лекарей», которые пропишут им кнута. Это прекрасное лекарство для лентяев. — Он повернулся к командиру вольных мечников — чумазому, со свежей раной на шее. — Вот взять хотя бы вас! Сколько порок вы произвели ночью?

— Четыре, ваша честь, — хрипло ответил тот.

— Значит, сегодня устройте шесть! — Он оглядел офицеров в поисках следующей жертвы. — Теперь вы! — Его палец ткнул в человека, одетого в форму мастера баллист и патерелл. — Помните мою маленькую хитрость с пленными? Вы использовали ее?

— Так точно, ваша честь, — подтвердил тот. — Пятьдесят отрубленных голов было переброшено через стены, как вы и приказывали.

— И что?

Мастер запнулся, его выручил командир дивизии:

— У врага тоже были пленные, ваша честь. В ответ они перебросили нам пятьдесят голов через баррикады.

— Ведьма постаралась, как пить дать, — пробормотал командир батальона варитаев.

Глаза генерала сверкнули, а его палец, словно копье, впился в мужчину:

— Так, это ничтожество разжаловано в рядовые. Уберите его с моих глаз, и чтоб сегодня же шел в атаку в первом ряду. — Он снова уставился на карту, пока «негодяя» оттаскивали прочь. — Все это противоречит здравому смыслу и опыту, — проговорил наконец генерал. — Если стены города пали, победитель пожинает плоды своей победы, грабит и насилует. И так было всегда. — Он поднял на меня взгляд. — Я прав, мой ученый раб?

Это могло быть как ловушкой, так и откровенным невежеством: в обоих случаях у меня не было времени на сочинение красивой лжи.

— Простите меня, хозяин, но не совсем. У нынешних… затруднений существуют исторические параллели.

— Параллели, — тихо произнес генерал и вдруг взорвался коротким лающим смехом, офицеры с готовностью вторили ему. Генерал как бы беспомощно развел руками и приподнял брови. — Так просвети же нас, темных воларских дураков, о великий Вернье! Когда и где были эти параллели?

— В Кузнечном веке, хозяин, около восьми сотен лет назад. В войне, которая выковала Воларскую империю.

— Я сам знаю, когда был Кузнечный век. Понял, альпиранский паскудник? — Он смотрел на меня, едва подавляя ярость, и тут во мне созрела уверенность, что жизнью я обязан единственно его жене. — Можешь продолжать, — буркнул он, когда его гнев немного утих.

— Город Кетия, — сказал я. — От этого названия произошло наименование провинции Эскетия. Кетия дольше всех сопротивлялась империи, и прошел почти год, прежде чем пали ее стены. Но сражение на этом отнюдь не закончилось. Их король, знаменитый воин и, как повествуют легенды, сильный маг, воодушевил людей на подвиг стойкости, выходящий за пределы воображения. Каждый дом стал крепостью, каждая улица — полем битвы. Ужас и отчаяние охватили имперских солдат, им стало казаться, что этот город не будет взят никогда.

— Но он был взят, — прервал меня генерал. — Я своими глазами видел руины Кетии.

— Да, хозяин. Переломный момент наступил, когда Совет назначил нового командующего, Вартэка, известного в летописях как Острие Копья. Свое прозвание он получил потому, что всегда сам вел в атаку свое войско и первым встречал врага. Его бесстрашие вернуло солдатам утраченную отвагу. Потребовалось еще несколько недель боев, но Кетия пала, все ее мужчины были убиты, а женщины и дети угнаны в рабство.

Воцарилась мертвая тишина. Генерал взирал на меня в немой ярости. Я же стоял тише воды, ниже травы, с совершенно бесстрастным лицом. Мои преданные читатели поймут, что в словах вашего покорного слуги нет смелости. Я вовсе не намеревался оскорбить генерала очевидным подтекстом своего рассказа. Я просто подчинился приказу, поведав хозяину об историческом факте — в том виде, в каком его описали летописцы.

— Мой благородный супруг. — На палубе очень вовремя появилась Форнелла, одетая в простое платье из белого шелка и алую атласную шаль. Подойдя к генералу, она поставила перед ним кубок вина. — Выпейте, мой благоверный муж. Возможно, это отвлечет вас от заплесневелых басен моего глупого, но весьма дорогостоящего раба.