Владыка башни

Священник хотел было что-то ответить, но прикусил язык, развернулся и пошел к выходу.

— И передай своему Чтецу, — крикнула она ему в спину, — что, когда все закончится, ему многое можно будет простить, если он назовет имя того отродья, которое меня воспитывало.

* * *

— Это было ужасно, да? — спросила Велисс.

Они сидели в библиотеке вдвоем, пока ее дядя отдыхал в своей спальне. Визит священника потребовал от него долгих речей и слишком утомил владыку: ему пришлось принять настойку красноцвета. Велисс дежурила у его постели, пока он не заснул.

Рива сняла кольчугу, удивившись тому, как провоняла потом ее одежда всего за несколько часов. Она лежала на кушетке у камина, а Велисс сидела напротив, глядя так пристально, словно пыталась рассмотреть скрытую рану.

— Мы отбили атаку, — ответила девушка. — Штурм дорого им обошелся, но завтра они вернутся.

— Я видела много крови, — сказала Велисс. — Да и самой приходилось ее проливать, но войны я еще не видела.

Рива вспомнила о раненых варитаях, ползавших внизу, в то время как тысячи людей на стенах радовались их смерти.

— Да, это было ужасно.

— Тебе не следует драться, Рива. Ты нужна этим людям, и незачем рисковать…

— Я должна. И я буду. — Она твердо взглянула в расстроенное лицо советницы, внезапно осознав, что улыбка Велисс ей нравится гораздо больше. — Извините, я наговорила вам кучу всякого… Всяких грубостей.

— Ничего, мне случалось слышать вещи и похуже. Сука, блудница, лгунья… Шпионка. При том что все это правда. Так что не беспокойся о моих чувствах, детка.

— Зачем же тогда вы остались? Сейчас могли бы быть далеко отсюда, да еще и при деньгах.

— Я просто не могу сейчас его покинуть.

Рива села, потирая ноющую руку. Натягивать лук из горного ильма было трудно, но в горячке боя она не замечала боли.

— Как давно вы уже вместе?

— Мы встретились в Варинсхолде много лет назад, твой дядя гостил при королевском дворе. Он был аккуратным и щедрым клиентом, поэтому, когда ему пришло время занять кресло владыки, я по нему скучала. Два года спустя обстоятельства… вынудили меня покинуть Варинсхолд, и я подумала, что встречу здесь теплый прием — или хотя бы раздобуду малость денег и уеду за границу. Он оказался гораздо щедрее, чем я надеялась, к тому же охотно принимал мои советы.

— Могу ли и я рассчитывать на них, когда придет мое время?

— Думаю, ты и сама понимаешь: я сделаю все, о чем бы ты ни попросила, дорогая, — мягко проговорила Велисс, глядя ей в глаза.

Рива отвернулась, сосредоточенно растирая мышцы.

— Твой дядя и я… — продолжила советница. — Мы… уже давно не вместе. Выпивка повлияла не только на его печень, а мои, как бы это выразиться, личные интересы всегда лежали вне профессиональной деятельности. Интересы, которые твой дядя мне позволяет удовлетворять, с должной осмотрительностью, разумеется. В общем, измены не будет, если проблема в этом.

«Грязная, забывшая Отца грешница…»

— Книга Разума повествует, что Отец создал мужчин и женщин, чтобы они любили друг друга, и их любовь — это отражение Отцовской любви к человечеству. Книга Законов гласит, что брак — это союз мужчины и женщины. Книга Страшного Суда определяет любое осквернение этого союза как грех против Отцовской любви.

— Все это просто слова, дорогая, — возразила Велисс. — Куча старых слов. Я же насквозь тебя вижу, Рива. Я вижу, куда смотрят твои глазенки, как бы ты ни пыталась это скрывать.

Рива потерла тыльную сторону ладони, пытаясь унять внезапно вернувшееся покалывание.

— Он пытался выбить это из меня, — прошептала она, прикрыв глаза. — Но оно въелось слишком глубоко, словно грязь, которую нельзя смыть.

— Грязь? — Велисс села рядом, положив руку ей на бедро, и покалывание тут же превратилось в жжение. — Никакая это не грязь. Это — прекраснейший дар.

Она почувствовала легкое и теплое дыхание женщины на своей шее, ее губы словно обжигали кожу.

Дверь с грохотом распахнулась. Рива вскочила, вывернувшись из объятий Велисс. В комнату ворвался Аркен с воплем:

— Они идут!

* * *

На сей раз воларцы использовали щиты. Сбили вместе широкие доски и, подняв их над головой за столбики на углах так, чтобы под ними могли укрыться десять варитаев, побежали к стенам своим неестественно размеренным шагом. Всходило солнце, приподнимая завесу ночи над боевым порядком воларской армии. Рива оценила численность первой волны в три тысячи человек. Антеш приказал своим стрелять по флангам — вместо того чтобы бесполезно расходовать стрелы на щиты. Его лучники разили с беспощадной точностью: по меньшей мере пятая часть атакующих была выведена из строя. Солдаты валились на дамбу как подкошенные и скатывались в реку.