Владыка Ивери

– Девчонка… Какая же ты все-таки девчонка! Тебе о фактах говорят, а ты в пургу веришь, которую тебе святоши наплели. – Я хмыкнул и спросил то, что вдруг пришло мне в голову: – Сознавайся: когда ты стала искренне в ИХ Единого верить? Год назад? Два?

Она помотала головой, мол, не верит она в Единого морского народа. Я хмыкнул и нажал кнопку электрического звонка. Ролли, услышав из коридора перезвон, побледнела, подозревая, что я вызываю охрану. Думаю, ее апратские офицеры долго бы не продержались против моих гвардейцев.

Вошел гвардеец и встал у порога, ожидая указаний.

– Позовите прислугу, пусть нам сделают орденский чай. В больших кружках. Мы тут надолго.

Порозовев чуть, Ролли сказала тихо:

– И что мы тут будем с тобой долго делать после этого чая?

Я покачал головой и заявил:

– Не то, что ты подумала. Мы будем с тобой изучать основы принятия политических решений. И первое правило, которое ты запомнишь навсегда, – это не спешить. Вот захотела ты принять немедленное решение – пойди вымой руки. Пока моешь, авось тебя отпустит глупость и придет верная мысль. А лучше послушай умных людей, что они скажут. Я не говорю о священниках Ордена. Заведи себе советников из всех областей общественной жизни. Промышленных спецов и менеджеров можешь не заводить. Я тебе никогда экономику не отдам. А то ты еще и правда на войну денег накопишь…

Уже поздним вечером, когда разговор с Ролли выветрился из головы, я, взяв листок бумаги и карандаш, стал набрасывать план реализации идеи, подкинутой мне Игорем. Вопрос с дикарями Запада, несомненно, требовал решения. И не для успокоения озадаченной Ролли, а в силу вполне объективных причин. Вся юго-западная часть материка была нам не то что не подконтрольна, но даже практически нами не изучена. Подробные карты, сделанные аппаратурой с орбиты, позволяли знать даже глубину ручьев и оврагов, но не давали ни малейшего понятия, какие руды и на какой глубине там залегают. То, что аппаратура фиксировала на поверхности, было интересно, но не более. А вот подозрение, что в районе хребта без названия, который вспорол собой гигантскую зеленую кляксу на поверхности материка, могут залегать близко к поверхности редкоземельные металлы, заставляло меня подумывать о том, что надо прибирать к рукам и этот участок суши.

Я называю подозрением предположение залежей. А вот, к примеру, геолог в эскадре нисколько не сомневался, что в джунглях можно будет встретить и достаточно богатые залежи даже тяжелых металлов. Мне пару раз удавалось с ним поговорить, и тот щедро делился известными ему данными. В свое время геолог даже передавал мне карту с разведанными им месторождениями и приблизительной оценкой их объемов, и я в благодарность снабдил его и весь научный коллектив эскадры нашим эксклюзивом – чаем с дурманящим эффектом. Снабдил и только потом подумал, что такие действия легко могли быть расценены адмиралом как саботаж работы научной группы. После того чая много не наработаешь.

Если получить беспрепятственный доступ к джунглям и горам Запада, то можно было бы в шутку поспорить, а ту ли планету Прометеем назвали. Как известно, на Прометее в большом количестве добывались лантаноиды – редкоземельные элементы, среди которых был и прометий. А лантаноиды в силу их природных характеристик и свойств, что они придавали стали, были мне нужны позарез.

План, вырисовывающийся на листке, был настолько сомнительным и зависел от стольких «если», что я только покривился критично, еще раз пробежав его глазами. Оставив в покое идею покорения Запада столь неоднозначными методами, я сжег в камине листок и направился к себе. Утро вечера мудренее, как говорили мои русские предки.

Глава 8. Алекс